Но девяностые стали подходить к концу, «братки» подались во власть, а казаки превратились в прокуроров, старших приставов.

Что мне оставалось делать с моим кабинетом без документов?

Тогда я решил пойти на кафедру к одному знакомому университетскому профессору. Попросил его о помощи, а он за две с половиной тысячи долларов предложил устроить меня врачом в поликлинику при университете. Я ему сказал: «Беня, давай я тебе машину свою отдам, „Жигуль“? У меня ведь нет таких денег, я парень молодой, ничего не откладывал». «Жигули» тогда стоили примерно половину от назначенной суммы. Он от машины отказался, но дал возможность рассчитаться в рассрочку. Эти деньги я заплатил быстро, потому что стал неплохо зарабатывать на новом месте. Я был всего лишь частным врачом, которому дали возможность принимать людей.

Помнится, мне пытались дать какой-то план приема пациентов. Но какой план? какая касса? я же частный доктор! но с меня все равно брали деньги. Однако мне повезло с учителем. Тогда был один такой доктор, который занимал должность ассистента кафедры. А ведь я до этого смотрел на него с пренебрежением! я считал себя великим частным доктором, а какого-то ассистента воспринимал как полное ничтожество. Потом присмотрелся немного и решил, что Сергей исаакович хороший, серьезный человек.

Я перенял от сергея Исааковича много хорошего. Он учился в Израиле, а потом приехал сюда и стал делиться знаниями со мной. До него я работал на уровне ширпотреба. Клиентов моя работа устраивала, но доктор научил меня стольким тонкостям, которые я осознал гораздо позже, начав самостоятельно ездить по «заграницам». Тогда я понял, что наш уровень и их несопоставимы. Стал действительно расти как специалист, отличался от тех, кто якобы слушал зарубежные лекции и мгновенно становился знатоком. Сергей Исаакович был первым человеком, который меня подтолкнул ехать за границу учиться.

Пациент разницу не увидит, но я могу привести хороший пример. Был в древности такой мастер, который делал хорошие замки. Были заказы, но однажды один из его замков сломался. Его позвали ремонтировать, он открыл замок, а внутри все позолочено, как и снаружи, покрыто вензелями, узорами. Люди говорят: «Зачем ты это делал? Кому это нужно, никто же не видит?!», а он в ответ: «Бог все видит». Я все и всегда делаю хорошо, даже в тех местах, которые никому не видны.

Такой метод – основа всего лечения. Человек видит только верхнюю часть айсберга, но девяносто девять процентов проблем находится во внутреннем канале. Даже когда мы смотрим на снимочки, многого не видно. А в самом канале прячется важнейшая для здоровья зуба микроработа, которую мы делаем под микроскопом. Чтобы ставить пломбу, надо знать массу нюансов, которыми я делюсь со своими учениками. Но пациенту это не видно. Результат скажется только через много лет.

Главная задача состоит в том, чтобы человек, у которого моя пломба или коронка продержалась двадцать лет, привел еще двоих клиентов. У меня нет никаких директоров по развитию, но в клинику приходит иногда до ста пациентов в день.

Основа успешного бизнеса – хорошая, качественная работа.

Если ты трудишься в обувном магазине, продаешь клиентам тапочки, которые расклеятся через неделю, то сколько ни рекламируй себя, успешный бизнес построить не удастся. В медицине – то же самое.

Когда я работал частным доктором в университетской поликлинике, меня попросили обучать молодых врачей. Начал им что-то показывать, учить их, и понял, что уровень у них – нулевой. Подумал, что должен их научить. Но меня отговорили. Из ста человек, окончивших обучение, максимум два человека способных.

Остальных и обучить-то невозможно. В этом и состоит самое большое счастье серьезных частных клиник. Эти недоученные умники открывают собственные кабинетики, а люди после их «лечения» идут к нам. За счет таких горе-врачей у нас есть работа. Своих учеников я набираю совершенно случайно. Научить можно только такого человека, у которого талант. Была у меня, например, девочка, которая ничего не умела, но сидела десять лет, как попугай на плече. За это время, само собой, она многому научилась. Недавно ее пришлось уволить: клиника быстро набирает обороты, а она тормозит весь процесс. В обычной клинике, в которую я ее устроил, эта девочка – настоящая звезда.

Многие доходят до определенного предела, выше которого никогда не поднимутся.

Взять даже художников – если человека учить рисовать еще ребенком, то, конечно, он научится. Но вопрос – как? Он, скорее всего, будет обычным художником, станет писать пейзажи и портреты и продавать свои картины. Так же и стоматолог.

Преподавая, я мог видеть, у кого есть талант. Из интернов сразу замечаю дельных людей и беру их в свою клинику на работу и обучение.

Мои ученики чаще всего работают со мной, но есть те, которых я выпустил дальше – в Италию, Австрию, Южную Корею. Когда я вижу, что человек достиг своего «потолка», я сразу с ним прощаюсь. Я уже перерос тот уровень, когда стараешься всем понравиться, поэтому расстаюсь без объяснений.

Когда я года три-четыре проработал доктором, мне стало скучно. Спросил своего шефа: «Может, мне пойти в ординатуру?»

Он сказал: «Напиши кандидатскую диссертацию». Я и написал, отнес начальству. А шеф был таким же искателем талантов, как я сейчас. Он мне предложил написать докторскую. Позднее выяснилось, что про кандидатскую он ляпнул, чтобы я отстал от него и не приставал с ординатурой. Но тогда мне это было интересно. Еще когда писал кандидатскую, у меня было несколько своих учебников. Но, чтобы подготовить докторскую, нужно быть преподавателем на кафедре. Я пошел к одной своей знакомой и изъявил желание преподавать. Она обрадовалась, сказав: «Самый лучший доктор Краснодара будет в моем подчинении!»

А потом все получилось не очень хорошо. В государственных структурах терпеть не могут, если кто-то лучше и ярче руководителей.

Какое-то время у меня было все великолепно, но вдруг моя жизнь прекрасная закончилась. На лекции какой-то придурок-студент задал заведующей кафедрой вопрос: «А правда, что вы скоро собираетесь уйти на пенсию, и Маланьин ваше место займет?» она схватилась за сердце, выпила валерьянку и… стала меня гнобить.

Мне всегда нравилось одно выражение: «Талант – это как эрекция: симулировать невозможно, но и скрыть тяжело».