– Счастливчик! – воскликнул он, разрываясь между гневом и отчаянием. – Почему я должен оставаться?

– Потому что я хочу, чтобы в Куполе были уверены, что мы здесь. Возьмешь карту и пойдешь по намеченному маршруту. Каждый час связывайся с Куком. Говори им, где ты находишься, что видишь, говори им правду; ничего не нужно выдумывать. Только не говори, что меня нет с тобой.

Верзила задумался.

– Ну а если они захотят говорить с тобой?

– Скажи, что я занят. Что мы только что увидели сирианца. Говори что угодно и прерывай разговор. Все, что угодно, но пусть думают, что я здесь. Понятно?

– Хорошо. Пески Марса! Ты отправишься на солнечную сторону, тебе достанется все веселье, а я буду бродить в темноте и играть в глупые радиоигры.

– Веселей, Верзила, в шахтах может что-нибудь оказаться. Я не всегда бываю прав.

– Ручаюсь, ты всегда прав. Тут ничего нет.

Дэвид не удержался от шутки:

– Замораживающая смерть, о которой говорил Кук. Можешь поискать ее.

Верзила не видел в этом ничего веселого.

– Ну спасибо.

Последовало короткое молчание. Потом Старр положил ему руку на плечо.

– Ну хорошо, это не смешно. Прости, Верзила. И правда подбодрись. Мы снова будем вместе. Ты ведь знаешь.

Верзила отбросил руку товарища.

– Ладно. Оставь эти нежности. Я сказал, что сделаю это, и я сделаю. Только ты там получишь солнечный удар, а меня, чтобы присмотреть, рядом не будет, ты, большой бык.

Дэвид рассмеялся.

– Я буду осторожен.

Он свернул в туннель семь-а и не сделал и двух шагов, как Верзила его окликнул:

– Счастливчик!

Тот остановился.

– Что?

Верзила откашлялся.

– Послушай. Не рискуй зря. Меня рядом не будет, чтобы вытащить тебя из беды.

Дэвид ответил:

– Ты говоришь совсем как дядя Гектор. Сам воспользуйся этим советом, ладно?

Так они выразили свое истинное отношение друг к другу. Старр взмахнул рукой и постоял в свете фонаря Верзилы. Потом повернулся и пошел.

Верзила смотрел ему вслед, глядя, как высокая фигура Дэвида сливается с окружающими тенями; но вот он исчез за поворотом туннеля.

Тишина и одиночество удвоились. Если бы он не был Джоном Верзилой Джонсом, он мог бы дрогнуть, оставшись в одиночестве.

Но он был Джон Верзила Джонс, и он сжал зубы, выпятил челюсть и, не дрогнув, двинулся по главному стволу шахты.

Пятнадцать минут спустя Верзила первый раз связался с Куполом. Он чувствовал себя несчастным.

Как он мог поверить, что Дэвид всерьез собирается исследовать шахты? Неужели Счастливчик стал бы договариваться о вызовах по радио, чтобы их могли слышать сирианцы?

Конечно, это направленный луч, но сообщение не зашифровано, а не бывает такого направленного луча, который нельзя было бы перехватить.

Интересно, почему Кук согласился на это? И тут же ему в голову пришло, что ведь Кук тоже не верит в сирианцев. Только Верзила поверил. Умник!

В этот момент он мог бы сгрызть корпус космического корабля.

Он вызвал Кука и использовал общепринятый сигнал «все в порядке».

Сразу послышался голос Кука:

– Все в порядке?

– Пески Марса! Да. Дэвид ушел вперед футов на двадцать, но мы ничего не видели. Послушайте, я же сообщил, что все в порядке; в следующий раз верьте сигналу.

– Я хочу поговорить с мистером Старром.

– Зачем? – С некоторым усилием Верзила сохранил небрежный тон. – В следующий раз поговорите.

Кук помолчал, потом сказал:

– Ну ладно.

Верзила мрачно кивнул самому себе. Следующего раза не будет. Он подаст сигнал и сразу отключится. Но сколько же он должен бродить в темноте, прежде чем Счастливчик даст о себе знать? Час? Два? Шесть? Предположим, пройдет шесть часов, а от него ничего не будет? Сколько еще он должен будет оставаться? Сколько?

А что, если Кук потребует информации? Дэвид велел описывать увиденное, но что, если Верзила не сумеет это сделать? А что, если он уже не сумел скрыть того, что Старра с ним нет, что он отправился на солнечную сторону? Счастливчик больше никогда не будет доверять ему! Ни в чем!

Он отбросил эти мысли. Ничего хорошего они не принесут.

Если бы хоть что-то отвлекало его. Что-то помимо тьмы и пустоты, помимо слабой вибрации собственных шагов и звука собственного дыхания.

Он остановился, чтобы свериться с картой. На стенах боковых туннелей были вырезаны цифры и буквы, и время не сгладило их. Проверка не представляет трудности.

Но низкая температура сделала карту хрупкой, разворачивать ее было трудно, и это не улучшило его настроения. Он осветил фонарем нагрудную пластинку, собираясь отрегулировать уровень влажности: лицевая пластина слегка затуманилась от его дыхания. Наверно, температура поднялась из-за его характера, сказал он себе.

Он только закончил регулировку, как резко повернул голову в сторону, как будто прислушивался.

Именно это он и делал. Напрягал свою способность ощущать слабые вибрации, которые «услышал» только сейчас, когда сам остановился.

Он затаил дыхание, застыл неподвижно, как скальная стена туннеля.

– Счастливчик? – спросил он в передатчик. – Старр?

Пальцами правой руки он передвигал приборы. Направленный луч зашифрован. Никто не услышит его шепот. Но Дэвид услышит, и скоро в передатчике послышится его голос. Верзила самому себе не признался бы, с какой радостью ждет этот голос.

– Счастливчик? – спросил он снова.

Вибрация продолжалась. Ответа не было.

Дыхание Верзилы ускорилось, вначале напряженно, потом с приливом возбуждения, которое всегда приходило к нему вместе с опасностью.

Кто-то еще есть в шахтах Меркурия. Не Дэвид.

Кто? Сирианцы? Неужели дымовая завеса оказалась на самом деле правдой?

Может быть.

Верзила достал бластер и погасил фонарь.

Знают ли они, что он здесь? Идут к нему?

Вибрации – не смешанный неритмичный «звук» многих людей, даже не двух или трех. Чуткое ухо Верзилы ясно распознало звуки шагов одного человека.

А с одним человеком Верзила готов встретиться всегда, везде и в любых условиях.

Он осторожно коснулся рукой ближайшей стены. Вибрация значительно усилилась. Идет в этом направлении.

Верзила осторожно двинулся в полной темноте, продолжая касаться рукой стены. Слишком беззаботно звучат эти шаги. Либо тот считает, что один в шахтах (как только что считал сам Верзила), либо не очень привык к условиям вакуума.