первым делом решила искать подругу в корпусе номер двенадцать. Поехала в посёлок и… Сразу нашла Кайлу. Девушка находилась в отведённых ей комнатах — апартаментах. Большинство представителей фирмы уже уехали. Работа на объекте перешла в рутинную фазу и уже не требовала присутствия иностранных специалистов. Командировка подошла к концу. Корпус пустовал. Однако Кайла по-прежнему жила в предоставленной ей квартире и никуда не собиралась. Поднявшись в комнаты подруги, Милли обнаружила, что и находилась-то там блондинка чисто номинально. Всё нетронутое, нежилое. Почему так сейчас — не совсем ясно. Раньше — да. Кайла жила в большом доме. А теперь? Значит, был у неё и другой угол. Милли даже догадывалась, где.

— А, это ты… — казалось, Кайла совсем не удивилась, увидев Милли на пороге своей квартиры. — Проходи. Просто чудо, что ты меня застала. Я забежала буквально на минутку.

— Полагаю, спрашивать, где ты сейчас живёшь, бесполезно? — поинтересовалась Милли. — Ты всё равно не скажешь?

— Отчего же? — протянула блондинка и указала Милли на кресло, — Я живу в Яме. Да ты пройди, сядь. Мы давно с тобой не болтали. Вероятно, у тебя много вопросов. — и она расположилась рядом, на диване.

— А ты разве хочешь со мной болтать? — немного обиды проскользнуло в голосе Милли. — Живёшь своей жизнью, особо не показываешься.

— Но и ты тоже не отсвечивала! Не интересовалась, не писала, не приходила! А ещё меня обвиняешь!

— Это правда, — вздохнула печально Милли. — Как-то всё сразу навалилось… Или не навалилось вовсе… Я-то особо ничего не делаю. Просто хожу туда-сюда бесцельно…

— Зачем ты наговариваешь на себя? Ты же…

— Я же действительно пустое место. Меня не допускают к важным делам. И заняться мне совершенно нечем! — Милли разрывало от жалости к себе.

— Уверена, что это не так! — возразила подруга. — Похоже, у тебя хандра. Что ж. Иногда и она случается. Нужно просто пережить этот период. Всё наладится, вот увидишь! — одобряющие улыбнулась девушка. — Тем более, ты далеко не пустое место. Феликс столько тебя хвалил! Ведь именно благодаря тебе они с Крафтом сошлись.

— Хвалил? Меня? Феликс? — Милли скривила презрительную гримасу. — Да я скорее поверю, что одноглазый балериной стал!

— Ну… Может и не хвалил… — подбирала блондинка слова. — Но отрицательно отзываться о тебе точно перестал.

— Ты теперь с ним? — поинтересовалась Милли, — Хотя о чем я спрашиваю! Сама всё видела.

— Ты видела не всё. Лишь внешнюю оболочку. А между тем всё куда серьёзнее. Я, кажется, влюбилась. — Кайла засмущалась и немного покраснела. Нежный румянец разлился по аппетитным щёчкам. — Впервые в жизни… Мы друг в друга влюбились! Представляешь?

— Нет. — честно ответила Милли, не разделявшая энтузиазма подруги. — Не представляю и не хочу представлять. И к тому же в двадцать первый раз напоминаю тебе: Феликс носитель Сенной лихорадки! С ним нельзя иметь отношений.

— Ну, во-первых, Таня обещала его вылечить. Кстати, спасибо, что познакомила меня со столь чудесным доктором!

— Пожалуйста. — сказала Милли без эмоций.

— А во-вторых, мы не спим. Совсем. Так что не волнуйся на мой счёт.

— Вот как? А это уже звучит странно. Ты всегда любила это дело.

— Да кто ж не любит! Но… Сейчас всё по-другому. Я хочу быть рядом с человеком. Дышать с ним одним воздухом. Думать одни мысли. Это так невероятно прекрасно! Не описать словами! Я и не думала, что так бывает! А физическая сторона вопроса… Ничего страшного не произойдёт, если мы подождём до свадьбы.

Милли хотела что-то сказать, но замерла на полуслове. Так и осталась сидеть с открытым ртом, лишь непонятно шевеля губами.

— Пожалуйста, не делай такое лицо! — попросила Кайла. — Ты меня пугаешь!

— Это ты меня пугаешь… — наконец сказала Миланья. — Я могла бы долго рассуждать, где ты, и где свадьба, ведь именно ты ненавидела институт брака всеми силами души. Но не стану ничего говорить. Знаю, бесполезно. Вероятно, воздух Септимуса сводит с ума не только меня. Спрошу другое: почему Эверин-страрший ищет тебя по всей вселенной? Забросал меня сообщениями?

— Вероятно потому, что я уволилась, а он не хочет мириться с этим. Но тут ничего не поделаешь. Не смогу же я работать на Альфе, когда мой муж здесь, на Септимусе!

— Ох, Кайла! Тебе были доступны лучшие мужчины как Империи, так и Корсики. А ты выбрала бандита. Мой мозг отказывается это воспринимать.

— И не нужно ничего воспринимать. Я и сама не знаю, как так вышло и почему. В начале я хотела лишь поиграть, помучить Феликса. Отомстить за тот первый вечер в Яме. Но постепенно, не знаю даже как, всё стало вдруг серьёзно. Мы оба влюбилась друг в друга без памяти.

— И он тоже? — обеспокоенно спросила Милли, — Этот козлина точно тебя не обманывает? Хотя о чем это я… Сама всё видела, как он бегает за тобой точно баран на верёвочке. Ладно. — смирилась она в вопросе, который в принципе её не касался. — Раз ты так решила — пусть так и будет. Но помните: я всегда начеку! Если он тебя обидит — перережу ему горло! Так и передай!

Союз Крафта и Феликса креп с каждым днём. Миланья не особо вникала в курс дела. Во-первых, её не допускали до политики, во-вторых, навалившаяся хандра убивала всякое желание чем-либо интересоваться. Однако новости начали долететь и до неё.

Информацию она стала узнавать из газет. Неожиданно в области многоуважаемого лорда Хауса начались восстания. Причём одновременно сразу в нескольких местах и весьма активно. Народные волнения прокатились по территориям и соседних правителей. Тех самых, которые хотели напасть на Крафта. Ах, какое совпадение! Теперь горе-правители вынуждены разгребать внутренние проблемы и не лезть на чужую землю.

Крафт выражал озабоченность сложившейся ситуацией, всячески сочувствовал несчастным коллегам. С пеной у рта доказывал на общих собраниях необходимость вместе победить столь неприятный недуг как повстанцы. Однако правители объединяться не спешили. Каждый рассуждал по принципу: моя хата с краю. Особенно рьяно придерживались нейтралитета три области, не участвующие в заговоре против Крафта. У них, по совершенно неизвестной причине, обстановка стабилизировалась. Волнений не было. И влезать в чужие разборки совсем не хотелось. Крафт же рвал и метал на собраниях. Дескать, общее дело, аристократическая солидарность, в конце концов, честь