Я понял, что все это происходит со мной. Почва уходила из под ног. Что делать? Вот она, научная конкуренция. На совещаниях мы с ним, вообще-то говоря, сталкивались и много спорили, но это было по-дружески и безобидно. По совету одного умного и хорошего человека надо было на несколько часов все это бросить и забыть. Лучше всего — просто уйти в лес и погулять. Что я и сделал. Часа на четыре я ушел в очень красивый лес, который начинался сразу за гостиницей, где я жил. Первые несколько часов своего похода я ничего не видел вокруг. Мысли были только о крахе всей жизни; этот максимализм оценки ситуации встал черным пятном передо мной, за которым будущего уже не было, только сегодняшний позор на весь научный мир. И когда я понял, что загнан в самый дальний угол, передо мной вдруг открылась водная гладь живописного лесного озера правильной круглой формы. Говорят, такие круглые озера в Эстонии появились от падения космических тел на Землю, и вода в них целебная. Как бы там ни было, я решил искупаться в нем, хотя очень не люблю купаться в холодной воде, как южанин, выросший на берегу теплого Каспия. Это было в конце мая месяца, даже еще не лето. Я подошел ближе к озеру, снял обувь, и только тогда заметил, что у меня все ноги разбиты в кровь. Я шел по лесу, не замечая дороги, каких-то ям и камней на ней. Только мысли о предстоящем испытании, как я смогу доказать, что достоин звания кандидата физико-математических наук. Это было самое главное, чего можно было добиться после почти десятилетнего научного труда. Стать просто кандидатом в ученые. Это просто смешно. Ведь основную, самую сложную рутинную работу ученый выполняет в первой стадии своей карьеры, а в результате по нашим законам он получает несерьезное звание «кандидата». В мировой практике ни в одной стране ученому не присваивают такое звание. Любой ученый со степенью именуется доктором первой степени (наш кандидат наук) и доктор второй степени (наш доктор наук).

Но тогда таких мыслей у меня не было. Моя карьера ученого требовала этапного продвижения. Сначала становишься старшим лаборантом. Надо отметить, что эту должность давали сразу после окончания института, когда принимали на работу в научное учреждение, но ее могли предоставить и человеку без высшего образования. И я понял, что моя учеба в институте по каким-то неписаным законам не позволяет сразу приблизиться к научной элите: ведь ты даже не младший научный сотрудник, а обслуживающий персонал, старший лаборант с окладом в сто рублей. Только через несколько лет можно было получить должность младшего научного сотрудника, но с окладом уже в сто пять рублей. И только набрав уже практически весь материал для диссертации, можно ожидать перехода на конкурсной основе опять-таки на должность младшего научного сотрудника, но с окладом уже в сто тридцать пять рублей. И только после защиты диссертации и получения ученой степени кандидата наук ты можешь стать даже старшим научным сотрудником с окладом в сто восемьдесят рублей. А дальше защита докторской диссертации, которая бывает после того, как разбиты все противники, убраны все преграды и проведена серьезная «дипломатическая работа». Как правило, такие диссертации пишутся в основной своей массе как соединение работ своих учеников и подчиненных, у которых или нет никого звания, или есть «слабо научное» — кандидат. Потом можно заиметь даже свою лабораторию, но это большая научная политика, можно стать и профессором, если ты еще и преподаешь где-нибудь в институте, а дальше — член-корреспондент, академик и даже Президент Академии наук СССР. Все это было в 80-х годах ХХ столетия, все так же осталось в России и в ХХI-м веке. Только сейчас ученые гоняются за получением каких-нибудь иностранных грантов, позволяющих хоть как-то заниматься чистой наукой. Почему-то у нашего государства всегда нехватка денег для ученых.

Но в тот день в лесу мысли были только о чести ученого. Я решил окунуться в воду этого неожиданного озера. Вода обдала острым горячим огнем. Боязнь жуткой глубины контролировала мысли, не давая расслабиться. И вдруг я ощутил, что мои мысли сами собой поменялись. Я уже не думал ни о какой защите диссертации. Соединение как-то очень быстро ставшей теплой воды, близко стоявших к озеру сосен, цветного закатного неба над головой ввело меня в состояние невесомости и внутренней опустошенности. Появились мысли о маленьких ступенях лестницы, закрученной в сложную форму, похожую на скрипичный ключ, о каких-то мне незнакомых людях, но я точно знаю, что они мудрые и сильные. Эта сила передалась и мне. Я пришел в гостиницу, почему-то сразу снова взял этот злополучный отзыв «ведущей организации» и все увидел совершенно по-другому. Все претензии к моей научной работе в этом отзыве были только обыкновенным блефом, правда, очень хорошо продуманным и рассчитанным на то, что в таком экстремальном психологическом состоянии делается масса ошибок, перекрывающих истинную суть вещей. У страха глаза велики.

Я думаю, тот факт, что после своего доклада на предварительной защите я сыграл свою диссертацию на рояле — следствие новых ощущений уверенности в оценке происходящих событий, которые я теперь рассматривал как бы с более высокой точки обзора. Это так называемый принцип конуса, когда надо поместить себя на вершину, удаляясь от основания этой фигуры, где происходят события, в которых ты участвуешь, и которые очень сильно давят на тебя. Только уйдя в сознании в отдаленную точку на вершине конуса, можно все увидеть другими глазами, и все второстепенное исчезает само собой, его уже не видно и оно не мешает восприятию общей картины событий.

Получив звание «кандидат физико-математических наук», я продолжал исследование тех же самых звезд, но уже в теоретическом аспекте. Нужно было математически рассчитать теоретические модели этих звезд и создать наиболее полную картину их активности. И, конечно же, моя давнишняя мечта — еще более приблизиться к доказательствам наличия планет вокруг звезд, а значит, и возможной жизни на них. Но судьба распорядилась иначе, и вместо планет у звезд я стал изучать планеты нашего Солнца. А именно — прекрасную Венеру.

Шемахинская астрофизическая обсерватория стала входить в состав крупного «Научно-производственного объединения космических исследований». Оно располагалось в самом городе Баку, поэтому появилась возможность не ездить каждую неделю в обсерваторию, а работать и жить в городе. НПО космических исследований сотрудничало по разным исследовательским программам, в том числе и по программе «Веста». Отчет по этой программе нужно было сдать головной московской организации