Она была уверена, что он никогда не вернется. Но он вернулся с двумя большими кружками цвета неба в планетарии. Он разлил черный кофе и протянул Джейн.

– Мне жаль Петру – я слышала, вы были друзьями.

Джейн всегда умела говорить то, чего не могли другие – они для этого были слишком уж англиканами.

– Спасибо. Да, мы были близки. Я до сих пор в шоке.

Он опустил глаза. Она подумала, что умершая модель стоит на коленях между его ног. Интересно, когда трахаются два ослепительно красивых человека, это, наверное, довольно тускло. Как Барби и Кен. Гладкие, пластиковые соприкосновения, минимум жидкостей, чистые волосы.

– Тебе нравится песня? – спросил он.

– Я люблю Лайла Ловетта, – ответила она.

– Он отличный парень. Мы были на мальчишнике у нашего общего друга в Лос-Кабос.

М.Б. начал покачивать головой в такт, закусив нижнюю губу. Она уловила его запах. Ничего особенного. Холст и чистые собаки. «Хочешь его трахнуть?» – спросила она себя и рассмеялась.

– Над чем ты смеешься? – спросил он с легкой полуулыбкой.

Джейн покачала головой.

– Просто так. Ничего…

Он весь – сплошной секс. Из тех, кто трахается от горя или от легкой печали из-за простой потаскушки. Господи, но Джейн не из тех, кто спит с такими, как он. Она любила его. Она достаточно нравилась себе, чтобы полюбить его, но на свой счет не заблуждалась. Маленькая. С мальчишескими ногтями. Блондинка, но не калифорнийская, а, скорее, из Индианы. В узких брюках ее ноги казались палками.

– Как насчет кофе? – спросил он, потому что она не сделала ни глотка.

– Пойду возьму молока, – ответила она, чувствуя себя словно на мотокроссе.

– Я возьму из артистического буфета, – предложил он. – Надеюсь, ты не против сливок из лесных орехов.

Пока он ходил за молоком, Джейн постаралась взять себя в руки. В ее жизни были семнадцать мужчин, но нравился ей лишь один – позже она поняла, что он был похож на отца. Она влюблялась в знаменитостей с тринадцати лет. Один из тех, кем она была увлечена, неудачно повесился и сломал себе шею в родительском гараже. «Я бы любила тебя», – твердила она его фотографии в журнале. Беспокойное лицо, печальные серые глаза. Джейн удивлялась, с какой головокружительной скоростью ухудшается ее жизнь.

Когда М. Б. вернулся с молоком в маленьком белом стаканчике, ее уже трясло. Он спросил, не холодно ли ей. На улице было 25 градусов. Он сказал, что в Калифорнии всегда так, но Нью-Йорк ему нравится больше. Ему была доступна роскошь считаться самым красивым мужчиной и там, и там, а она даже не хотела быть девушкой, которая его заполучит. Она хотела быть им.

– Джейн?

Николь. Ее сегодня вообще не должно было быть на площадке.

– О, привет, – Николь обратилась к М.Б. – Вчера была просто отличная, прекрасная сцена. Я смотрела ее в монтажной.

– Что тебе нужно, Николь? – спросила Джейн.

– Мне нужны брюки. Их нужно отгладить.

– А… Хорошо.

Николь не двинулась с места, ожидая Джейн. На ней было муслиновое платье, тяжелое и короткое, и римские сандалии. Вся толстая и скучная, и в какой-то момент Джейн почувствовала себя лучше, чем раньше, но отлично понимала, что ощущение это искусственное. Они вместе вошли в дом. Джейн расстегнула чехол и вытащила брюки. Николь указала на футболку.

– Дай мне и я отдам их ему попозже.

Джейн покачала головой.

– Почему? – удивилась Николь. – В чем дело?

А потом она хмыкнула, положив холодную руку с коралловым лаком на ногтях на чехол.

Джейн не знала, откуда что взялось. Может быть, из отцовского «Cadillac», где она в детстве дремала на коленях матери и проснулась в тот самый момент, когда тетушка, сидевшая рядом с ними, сказала: «У нее слишком крупный нос для девочки». Может быть, оттуда, а может, все просто накопилось.

– Я собираюсь с ним переспать, – выдала она.

– Что?! Не глупи! Все жаждут с ним переспать.

– Все жаждут, а я пересплю.

Она застегнула чехол и забрала его с собой. Ей надоело, что люди трогают ее вещи и через плечо заглядывают в ее телефон. Она устала от нехватки денег. Ей даже на хороший гроб не хватит. Она выбрала один на сайте overnightcaskets.com, с розовой креповой обивкой. Доставка была бесплатной. Специалист из отдела обслуживания сообщил ей, что ритуальные конторы должны принимать товар от сторонних поставщиков, что бы они ей ни говорили. Таков федеральный закон.

М.Б. обхватил кружку руками, словно сидел у костра.

– Что мне сегодня надевать?

– Рубашку «неру», – ответила Джейн. – И широкие брюки. Николь сейчас закончит…

– Ладно…

Джейн улыбнулась и отпила кофе с молоком. Глаза ее были широко раскрыты. Она очень остро осознавала все происходящее.

Это были лучшие пятнадцать минут в ее жизни. Они болтали о верховой езде на пляже, он читал ей «Парижский сплин», и они рассуждали о стихах. Он был умен, как бывают только кинозвезды. У них есть доступ ко всему, и поклонники рекомендуют им книги, они едят минималистские суши и умеют играть на пианино, и ездить на мотоциклах, и они снимались в джунглях Новой Зеландии, и они в курсе, как нужно себя вести во время землетрясений, и слушают очень хорошую, очень современную музыку. О себе Джейн особо не распространялась: ей нравится гимнастика на петлях, но она уже целый год не занималась. От булочек у нее вырос живот, но она хотя бы много ходит – через весь город. Она рассказала ему про свой любимый квартал в Чайна-тауне. Он никогда там не был. Джейн изо всех сил пыталась найти в нем что-то глупое или скучное. Любые пробелы в знаниях компенсировались его сексуальностью, которую он излучал, как мощный обогреватель. Это было невероятно. Солнце поднялось прямо над их садом на Бедфорд-стрит. Джейн впервые заметила петунии в цветочных ящиках – цветы напомнили ей маленьких девочек.

– Джейн!

Опять эта художница! «Надеюсь, твой муж сейчас трахает кого-то на двадцать лет тебя моложе, – с досадой подумала Джейн. – Надеюсь, он очень счастлив!»

– Да?

– Где кардиган Мэтта?

– Синий? Я думала, он понадобится нам только завтра.

– Триб хочет кое-что доснять. У Мэтта зелень в зубах. Где этот чертов кардиган?

Вся жизнь Джейн заключалась в постоянстве. Если платье, в котором актриса снималась в предыдущей сцене, находилось на складе, Джейн могла послать за помощником, но художница начала бы кричать: «Мы должны закончить к восьми! Эта дура вернется не раньше шести, потому что она не умеет ловить чертово такси! И у нас останется лишь час на съемки, потому что