привести себя в порядок.

Она в ответ только кивнула головой, и слегка нахмурившись, пошла к дому. Я, соответственно, похромал к своему, попросив одного из бойцов разыскать Степана и забрать у него сумку с медикаментами. Второму бойцу приказал как можно быстрее нагреть побольше воды. Приводить себя в порядок — так полностью. Помыться совсем даже не помешает. И вообще надо посмотреть, сколько они там кирпичей успели налепить. И заняться их обжигом. Хочу в баню, которую надо ещё построить.

Пока дошагал до своего дома, обратил внимание на гораздо большее, чем раньше, количество народа, суетящегося по округе. Да и стоящий в стороне батюшка, которого раньше здесь точно не было, навевал мысли о непонятном. Надо будет выяснить, что происходит, и откуда взялись эти люди.

Через пол часика, уже сполоснувшись, я занялся перевязкой. Размотав полотно, заменяющее бинты, даже потерялся от открывшейся картины.

Глава 5

Рана выглядела ужасно. Мало того, что она воспалилась, так ещё и начала гнить. Пришлось чистить по-живому. Обрабатывать перекисью, мазать зелёнкой вокруг и пить антибиотики. Так себе лечение, не врач я ни разу. Одна надежда на стерильность и отдых. Да и организм теперь молодой, надеюсь обойдется.

Пока делал перевязку, почему-то устал, как будто вагон разгрузил. Прилёг на минутку передохнуть и уснул. Снилось что-то хорошее. Жаль, что не запомнил этот сон, оно и не мудрено. Открыв глаза, рядом обнаружил графиню, которая подрагивающими пальцами гладила на моем плече почти заживший шрам. Непонятно, что происходило. Но было очень приятно. Я не удержался и произнес:

— Так привыкну к ласке, что придется все время раны получать.

— Дурак, — отдергивая руку, тут же произнесла графиня и покраснела.

— Ну вот, счастье было недолгим. — Сказал я с улыбкой и начал вставать.

— Вам нужно лежать и стараться не бередить рану, — тут же отреагировала графиня на мою попытку встать.

Потом как-то замялась и спросила:

— Вы почему не сказали о своём ранении? Я бы помогла с перевязкой.

— Ранение не тяжелое. Зачем Вас беспокоить? Да и не дело это, когда аристократка ухаживает за простым смертным. Вдруг я — простолюдин? — Сказал, а сам с интересом стал наблюдать за реакцией на мои слова.

— Глупости говорите. Вы мне жизнь спасли. Так почему думаете, что чувство благодарности мне чуждо?

Куда-то не туда у нас разговор стал сворачивать, поэтому решил спустить его на тормозах и спросил:

— Здесь появилось много новых людей. Откуда они?

Графиня с каким-то сожалением на меня посмотрела и ответила:

— Крестьяне по моему приказу прошлись по деревням и селам, принадлежащим нашей семье. Одно поселение, как и здешнюю деревню, французы разграбили и сожгли. Вот и пришлось приютить людей.

В принципе, я не против. Но всю округу мы вряд ли сможем прокормить. Надо подумать, каким образом поступить, чтобы люди, прибывшие сюда, начали приносить пользу, а не сидели на шее нахлебниками. Наверное, действительно придётся формировать из мужиков партизанский отряд. Подумал, а потом задал собеседнице вопрос:

— Скажите, а Вы можете продать мне некоторых своих крепостных? Из тех, кого я выберу?

— Зачем Вам? — Спросила графиня, сразу изменившись и став построже.

— Буду учить их обращаться с оружием и делать из них партизан. — Ответил я, и с интересом стал наблюдать за гаммой эмоций, промелькнувших на её лице.

Она немного подумала и начала отвечать:

— Я не хочу отдавать своих людей в солдаты. Не хочу принести им горе.

Пришлось её перебивать, иначе договорится до чего-нибудь не того. Ход её мыслей мне был понятен. Сейчас люди, попавшие в армию, служат по двадцать пять лет. Обрекать своих людей на подобное дело…

— Вы неправильно понимаете мои слова. Я не собираюсь делать из них солдат и передавать этих людей на службу после освобождения земель. Наоборот, я собираюсь по окончании войны дать им вольную и отпустить на свободу. Конечно, риск гибели для них большой, но и выгода может быть немалой.

Графиня странно на меня посмотрела и сказала:

— В таком случае можете набрать нужных вам людей просто так. Мне не нужно денег.

Но нет. Если уж я ввяжусь в это дело, то люди, которые будут у меня в подчинении, должны быть моими, и никак иначе. Не хочу зависеть от переменчивого настроения этой дамы. Мало ли что ей взбредет в голову завтра? Конечно, все это я не стал ей говорить, просто повторил:

— Либо я куплю этих людей с выправлением всех необходимых бумаг, либо просто забудем об этом разговоре.

Она пожала плечиками и ответила:

— Хорошо. Хотите купить — покупайте. Я не буду препятствовать, хоть и не понимаю, зачем вам тратить деньги.

Хорошо хоть не сказала — нищему тратить. Вообще сегодня она какая-то слишком покладистая, даже странно. Хоть и не было особо необходимости вставать, но и лежать я не смог после таких-то договорённостей. Я поднялся на ноги. Как-то так получилось, что графиня в это время тоже решила встать. Мы не поняли, каким образом оказались настолько близко друг к другу. Руки сами по себе легли на её талию, а она ни с того ни с сего прикрыла глазки, чуть приоткрыла ротик и приподняла голову, как будто ожидая поцелуя. В голове как будто граната взорвалась от множества пролетевших мыслей. Главной из них была:

— Она хочет, чтобы я её поцеловал?

Следующая была совсем нереальной:

— Может в прошлый раз понравилось, и она на меня запала?

Я даже на мгновение потерялся, но успел ещё подумать:

— Пофиг, нравится мне эта девчонка.

Впился в её губы, как голодающий в кусок свежего хлеба. Руки зажили своей жизнью, а девчонка в моих руках превратилась в пластилин, и в прямом смысле этого слова, растаяла. Похоже, накрыло нас обоих не по-детски, потому что мы даже не поняли, каким образом в доме появилась её служанка. Она, как заведенная, твердила одно и то же. А потом начала стучать своей пухлой ладошкой мне по спине:

— Барин, до свадьбы никак нельзя. Грех это. Барин, нельзя говорю до свадьбы…

Я с трудом оторвался от таких сладких губ и посмотрел на эту женщину, наверное, считающую себя бессмертной.

Рука сама по себе потянулась к поясу в поисках пистолета. Благо, что не нашла. С какой-то досадой я только и смог сказать:

— Исчезни бога ради, не доводи до греха.

Момент был упущен. За