эти несколько мгновений растаявшая графиня пришла в себя, и осмотревшись, обратилась к служанке:

— Что ты сказала?

Та хмыкнула и начала набирать в грудь воздуха, чтобы ответить. Но я успел раньше: — Она говорит, что нам надо срочно венчаться.

Графиня повернула голову, внимательно посмотрела мне в глаза и сказала очень серьёзным тоном:

— Без благословения батюшки нельзя.

Меня понесло. Ведь это совершенство я до сих пор так и не выпустил из рук. Слегка прижал затрепетавшую девчонку и произнес:

— Покаемся потом.

Снова впился в такие податливые губы. Аристократка в очередной раз обмякла. Наваждение какое-то, по-другому не скажешь. В этот раз служанке пришлось стучать мне по хребту посильнее. Никогда, ни в одной из жизней меня так не накрывало. На служанку в этот раз я посмотрел, как на врага народа. И не я один, кстати сказать. Та стояла, как скала, несокрушимо. Плюнул в сердцах и произнес — прорычал, обращаясь к этой обломщице:

— Давай сюда батюшку, венчаться будем.

Погорячился, конечно. Графиня очнулась и запротестовала. Дескать, а как же подготовиться, красиво одеться? Да и предложения я, оказывается, ещё не делал. Только, когда я заглянул ей в глаза и увидел там озорные смешинки, меня слегка отпустило. Тем не менее, я постарался сказать строгим голосом с поучительной интонацией:

— На подготовку Вам один день, завтра вечером венчаемся. Война идёт, некогда заниматься всякими благоглупостями. Детей рожать надо.

Выпалив все это, опять поцеловал. В этот раз с неохотой выпустив совершенство из рук, пошёл на выход из дома. Уже на выходе услышал вопрос служанки к своей госпоже — Эээ, это как?

Ответ меня порадовал:

— Как в старину. Увидел и взял себе. Воин он, а не крестьянин.

Окончательно в себя я пришел уже возле реки. Брызнул ледяной воды в лицо и сам себе задал вопрос:

— Блин, я вообще нормальный? Что за фигня сейчас произошла? Какая женитьба?

Прислушался сам к себе. Как это не странно, мысль о браке отторжения не вызвала. Наоборот, некоторая часть тела сладко заныла. Тьфу на тебя. Ладно, что теперь горевать? Слово сказано. Вот где проблем не хватало! Теперь ещё и разборки с аристократическим семейством предстоят. Придумал же себе забаву. Нет, графиню-то понять можно. Засиделась в девках, а с природой сильно не поспоришь. Другое дело, что выбора она лишена. Кроме меня сейчас и замутить не с кем, а припекло её видно не слабо. Ладно, фиг с ним. Как будет, так и будет. Сейчас надо сосредоточиться на другом. Людей необходимо выкупить до свадьбы, чтобы отцу невесты можно было что-то предъявить. Хорошо, что деньги на это имеются с избытком. И я сейчас не про фальшивые говорю. Не настолько я ещё оскотинился, чтобы поступать с родней подобным образом. Их мы будем тратить в Европе. Поменяем на валюту или прикупим чего-нибудь нужного.

Размышляя подобным образом, я пошел искать Степана. Похоже, у него с графским семейством какие-то непонятные тёрки. Не зря же образованного человека опустили ниже плинтуса и загнали в медвежий угол. Попробую выяснить, что с ним не так, и завербовать в помощники. Может и будет какой толк. Да и с Егором надо разобраться. Я ведь не забыл про учиненный под его руководством косяк с охраной. Опять же, деньги, взятые у французского финансиста, надо пересчитать и определиться, какую часть выдать солдатам. Поощрять, так сказать, за верную службу. Надо сделать так, чтобы люди понимали, что под моим началом у них все будет ровно и хорошо. А деньги для этого понимания — главный стимул. Дел впереди — вагон и маленькая тележка, но деваться некуда. Придётся впрягаться и работать. За меня ведь никто дела не переделает. Конечно, при воспоминании о Егоре захотелось начать предстоящие разговоры именно с него. Но я не стал менять планы и продолжил поиски Степана. Отыскать его удалось на непрекращающейся стройке.

Разговор получился не простым. Степан ни в какую не хотел рассказывать о непонятках с будущими родственниками. А приближать к себе тёмную лошадку мне совсем не хотелось. Немного побившись о стену непонимания, я взял и вывалил на него моё видение ситуации. Если и это не поможет, наплюю и забуду.

— Смотри, Степан. Я сейчас буду из крестьянских парней формировать и обучать боевой отряд. На убой по дури никого отправлять не собираюсь. Действовать будем по принципу: ударил — убежал. После окончания войны все члены этого отряда получат свободу и станут вольными людьми. Чтобы сдержать слово, я всех их выкуплю сегодня — завтра у молодой графини. Рассказываю тебе это только по одной причине. Я хотел бы видеть тебя среди своих людей. Но, как ты понимаешь, тёмную лошадку, от которой не знаешь, чего ждать, рядом с собой я не потерплю. Поэтому и задаю тебе вопросы. Больше уговаривать смысла не вижу. Либо ты рассказываешь о своих непонятках с графской семьёй, либо на этом закончим разговор и забудем.

Степан, внимательно выслушав все сказанное, произнес:

— Думаю, что, если Вы узнаете о моих, как вы говорите, непонятках, то не захотите иметь со мной дело. Тем не менее, я рискну и расскажу. Очень уж Вы не похожи на других аристократов. Не зря графская дочка на Вас глаз положила.

Он выждал некоторое время, дожидаясь моей реакции на свои слова. И не дождавшись, начал рассказ, который, если пересказывать в деталях, займёт целую книгу.

Степан с детства был приставлен в услужение к сыну графа. Пока они были маленькими, Степан жил припеваючи. С молодым хозяином был, если и не дружен, то точно в хороших отношениях.

Все изменилось, когда граф решил отправить сына в Европу на учёбу. Да не куда-нибудь, а в Сорбонну. Надо сказать, что образованию детей граф, в отличие от других аристократов, уделял достаточно много внимания. В Европу парни ехали уже неплохо обученными. С деньгами, как вы понимаете, у молодого графенка проблем не было. Оторвавшись от родительского присмотра, он пустился во все тяжкие. Чтобы после окончания обучения получить необходимое подтверждение, на занятия вместо себя он заставил ходить Степана. Всё бы ничего, но уже ближе к концу обучения в Париж неожиданно нагрянул граф-отец. В ситуации он разобрался довольно быстро. В итоге, Степан, получив плетей, после которых с трудом выжил, был отправлен в деревню. А графенку пришлось ходить на занятия и осваивать программу обучения с самого начала.

После рассказа я так и не понял, почему не должен иметь с ним дело. Об