кораблем в виде куба, и, прихватив с собой отрезок исторической эпохи восемнадцатого века, заменилась нашим пространством. Больше пока объяснить не могу, поскольку и сам ни черта не понимаю. Итог один: необходимо как можно дольше находиться внутри, ожидая помощи. О нас, как видишь, не забыли. У них на материке сейчас забот полный рот. Представь, какую громадную территорию накрыл своей тенью этот куб. Сейчас все вопят о помощи, в надежде, что их спасут. Я уже успел записать в наш вахтенный журнал несколько строк о событиях.

- А как же та экспедиция? С ними что, как думаешь?

Николай вздохнул, морщась от прикосновения к ране.

- Не знаю, девочка моя. Не зна-ю.

В этот момент в дверь снаружи что-то заскреблось. Было ощущение, что кто-то настойчиво, но тихо пытается пробраться внутрь.

Соня напряглась как струна и зажала руками рот в безмолвном крике.

- Коля… - послышался за дверями тихий вкрадчивый шёпот. – Сонечка, впустите. Это Лёша.

- Лёша? – едва не заорала девушка, бросаясь к двери. – Лёшенька, родной наш! Стебелёк, любимый, ты жив!

Николай не успел остановить её, внезапно кинувшейся к двери. Откуда взялась такая сила у бедной девушки? В одну секунду она опрокинула бочку с водой, рванула в сторону скамейку, отодвинула шкаф и распахнула дверь.

Снаружи была полная темнота. Чёрная тень сразу начала заползать через порог. Николай катастрофически не успевал. Соня бросилась на шею к молодому парню, но он поспешно втолкнул её внутрь.

- Я не один. Там за мной Степан.

- Иду-иду, - послышался за спиной такой же тихий вкрадчивый шёпот.

Девушка ещё не успела прийти в себя от потрясения.

- Но… - запнулась она, - но почему шёпотом?

Рядом уже стоял Николай, покачиваясь от слабости. Струйка крови сочилась сквозь повязку.

- Отойди от них! – дёрнул он её на себя. – Немедленно назад! – заорал он, отталкивая себе за спину. – Не видишь? – голос его дрожал от напряжения.

И только тут, при свете лампы, Соня всмотрелась в Стебелька и зоотехника. Оба стояли на пороге. Бывший зоотехник, или то, что от него осталось, глумливо оглядывал её с ног до головы вожделенным алчным взглядом. Лёша-стебелёк неподвижно застыл на месте, устремив вертикальные зрачки в неизвестную далёкую точку, видимую только ему одному. И тот и другой молчали.

- О, боже! – ахнула она, отпрянув и зажав руками рот. - Ваши глаза… что с ними?

…Кошачьи вертикальные зрачки Лёши и Степана копошились чёрными извивающимися ЧЕРВЯМИ.

Глава 2-я: Космический куб

1741 год.

Вторая Камчатская экспедиция под руководством Витуса Беринга.

14 часов 02 минуты по местному часовому поясу.

Ничто теперь не отвлекало Беринга и Чирикова от главной цели экспедиции – поисков неведомых американских берегов. Корабли шли неприветливыми водами северо-восточной части Тихого океана. Летние месяцы здесь дождливы и туманны, свирепствуют бури, солнце показывается редко, из-за этого штурманам весьма трудно бывает вести в море необходимый курс маршрута.

Однодневная стоянка на непонятно откуда вывалившемся из пространства мысе прошла для них незаметно. Ни команда, ни офицеры, ни капитаны шхун, ни сами руководители экспедиции так и не вспомнили в дальнейшем, что приставали к какой-то скалистой земле, выйдя перед этим в океан из Авачинской бухты. Ночь на мысе прошла, всё произошло в мгновение ока. Единственное, что осталось в памяти, это внезапное изменение погоды. Только что для них было лето, и вдруг необъяснимый контраст природы, словно где-то поблизости промчался шторм небывалой силы. Но Тихий океан - не то место, где погода держится постоянно. Спустя несколько секунд оба корабля вновь оказались перенесёнными в своё собственное время и пространство. Экспедиция продолжала идти прежним курсом.

20 июня в густом тумане и при очень крепком ветре шхуны разлучились. Дальше «Св. Петр» и «Св. Павел» шли раздельно.

В ночь на 15 июля, когда «Св. Петр» находился примерно на 55 градусе северной широты и 133 градусе западной долготы, внезапно показалась высокая земля.

Это была Америка!

«Св. Петр» вышел к острову, лежащему в обширном архипелаге. Скалистые и угрюмые острова тянулись на сотни миль вдоль изрезанного бесчисленными заливами и бухтами северо-западного побережья. Через сутки командор Беринг увидел высочайшую вершину Северной Америки – гору Святого Ильи. О корабле Чирикова не поступало никаких известий. Всё больше и больше становилось на горах снега, приближались шестидесятые широты, гораздо суровее, чем на берегах Камчатки.

- Отдать якорь! – послышалась команда с капитанского мостика. – Будем высаживаться на берег.

И тут произошло необъяснимое.

Вокруг шхуны начала раскручиваться водяная воронка, с каждым последующим витком превращаясь в мощный бешеный водоворот. «Святой Пётр» вздыбился на гребне гигантской волны, прокатившейся к берегу со скоростью локомотива. Сверху полоснуло зигзагами молний. Нависшая масса тяжёлых свинцовых туч начала медленно отступать в стороны, обнажая провал чёрной пустоты, в котором постепенно выползало что-то громоздкое, громадное и чудовищное по своей сути. Матросы закричали от страха, хватаясь за свисающие снасти.

- Святой Августин, что это!

- Нас засасывает в пучину!

- Все к шлюпкам! Спустить на воду!

- Помогите!

Крики смешались в безумной панике. Кто-то упал за борт. Кого-то тащило по палубе, обдирая в кровь суставы, швыряя из стороны в сторону. Мощный всплеск гравитации подбросил шхуну вверх. Уродливая чёрная тень, расползающаяся по бушующим волнам, накрыла корабль целиком. В расступившихся тучах стало выползать громадное чёрное пятно, приобретавшее с каждой секундой фигуру идеально правильного геометрического куба. Через минуту колоссальная конструкция заполнила собой почти четверть неба, ещё через минуту уже половину, продолжая высвобождаться из нависших облаков. По четырём граням неведомого гостя сплошными потоками вниз устремлялась какая-то слизистая субстанция, грозящая затопить корабль целиком. На головы матросам низвергались пенящиеся сгустки чего-то тяжёлого, мокрого и липкого. Многие были тут же подхвачены какой-то неведомой силой, притягивающей их к днищу куба. Крики ужаса перерастали в стоны, хрипы и вопли безумия. Весь корабль охватила тотальная паника. Он уже не колыхался на волнах. Шхуна висела теперь в воздухе, отделённая от днища куба почти незаметным расстоянием. Конструкция неведомого гостя с небес была настолько громадной, что дальняя грань простиралась едва ли не до горизонта. Расползающаяся по волнам