и приветливая; она одной рукой тянула телеграфные провода, в другой несла убедительную книгу. Рост тетки внушал уважение: идущая следом кавалерия, армейские фургоны и вооруженные переселенцы казались размером с ее палец. Даже поезд, стремящийся заехать по еще недостроенной дороге прямо под пятку дамы, здорово рисковал — хрустнет паровоз, а она даже не заметит. За спиной супер-тетки, на лучезарной восточной стороне картины виднелись морские гавани, полные кораблей, людей, бочек с селедкой и иных несметных богатств. На западном живописном фланге картины царила мрачная тень невежества и дикости. Туда — в тень — стремились уйти стада испуганных бизонов, остатки индейского племени с ранеными и детьми на волокушах, и одинокий, видимо осиротевший медведь-гризли.

Дики уже знала, что будет рисовать. Тут настроение строго для угольного карандаша. Соседка Виа, конечно же, готовила краски и кусала толстую афроамериканскую губу — ну, это у нее всегда так, сначала период задумчивости, а потом как начнет мазки плюхать, только держись… Кстати, недурно у нее так получается — полусотня цветастых клякс, не совсем понятно, что вообще это такое, но глянуть интересно и эмоцию дает…

Тоцик занимался своим смартфоном и изредка что-то поучительно и ободряюще вещал, ученики рисовали. Дики увлеклась…

Бизоны неслись по прерии… трое… один раненый, впереди бизониха, прикрывает отход вожак, опустивший голову, смотрящий в землю — это стыд бессилия перед дальнобойными ружьями и титаническими прогрессивными тетками с проводами и рельсами… Ложатся на бумагу черные резкие очертания животных мира Тени, пытающиеся уйти в тень. Тщетно, их убьют ради шкур, и вожак это знает…

Дики перехватила взгляд соседки — одобрительный и одновременно сочувственный. Это она зверям сочувствует. А у самой…

Вертя угольный карандаш, Дики в восхищении смотрела на стаю разноцветных пятен, заполнивших лист соседки. Шмондец его знает — ничего определенного, а ясно видишь упряжку, неспешно бредущих лошадей, разболтанный скрипящий фургон. Считанные мазки, а ведь кажется, что у экипажа сейчас колесо отвалится. Талант!

Показав пальцем что «круто!», Дики вернулась к своим зверюгам. Трава под копытами, задний план… фигня, только намек… уже закат, может, все-таки повезет, успеют, уйдут в темноте…

Затачивая карандаш, художница обдумывала варианты отступления остатков стада. Наверное, им нужно на север сворачивать, к Канаде. Там, вроде, тогда чуть вольнее было….

— Замечательно, Диана Кольт, очень натуралистично… — похоже, время урока подходило к концу, раз Тоцик уже обходил художественный класс, щедро раздавая ученикам похвалы и прочие обязательные ободрения. — Дикая, безжалостная стихия отступает, не в силах противостоять приходу цивилизации. Позвольте, а чем вы заняты⁈

Дики поняла, что вляпалась. Тьфу, и надо было так увлекаться⁈

— Карандаш подтачиваю. Чуть подправить…

— Но это же нож⁈ В школе? Я понимаю, вы недавно приехали в наш штат, но правила поведения строго обязательны для всех! Дайте сюда этот нож.

— Да какой нож? Тут ножа и на ноготь нет, — Дики выдвинула лезвие канцелярского резака, показывая крошечный остаток лезвия.

— Пусть так, но правила есть правила. Дайте сюда этот предмет, я передам его директору.

Охотнее всего Дики чиркнула бы «этим предметом» по требовательно протянутой ладони. Кажется, Тоцик уловил это вполне естественное желание — его глаза за линзами очков расширились, довольно испуганно. Но лапу, гад, не убрал.

— Диана, мне кажется, вы сегодня настроены слегка агрессивно, — громко сказал учитель.

Нет, так не пойдет. Нужно срочно ликвидировать внезапный и глубокий прорыв педагогического противника.

— Да возьмите. Я же не знала что нельзя, в прошлой школе носила, — Дики положила легкий ножичек на ладонь учителя. — И вовсе я не агрессивна. Просто расстроена, ведь на картине все неправильно! Смотрите, какая масса вооруженных людей, техники, пара и электричества. Они же всю прерию затопчут и напугают!

— Ах, Диана, разве вы не понимаете, какой опасный путь приходилось преодолевать бесстрашным поселенцам? — миролюбиво улыбнулся Тоцик, опуская в боковой карман пиджака запрещенный трофей.

— Возможно, я чего-то и не понимаю. Но вот взгляните, — Дики решительно подскочила к станку с немаленькой репродукцией. — Смотрите, какой испуганный вид у этого бедняжки-медведя⁈ А бизоны⁈ Они же в ужасе! Мне нестерпимо жаль зверушек. Неужели нельзя было сначала основать заповедник, а железную дорогу строить в обход? Где зоозащитники? Вот этот коричневый плетется, он, что ли? Так он вообще в сторону смотрит! Да тут природу вообще никто не охраняет! Ужас какой!

— Позвольте, Диана, но это же аллегория, написанная почти двести лет назад, — занервничал Тоцик. — Тогда проблемы зоозащиты стояли не столь остро…

— Но мы-то сейчас это рисуем? Вы уверены, что это вообще правильная и нужная детям картина? Что это за сюжет⁈ Взгляните на этого несчастного сурка, он же охромел и тщетно пытается спрятаться в траве. Просто кошмар какой-то! Нет, я в шоке…

Наличие хроменького сурка по понятным причинам оказалось для класса новостью. Дики и сама до этого мгновения полагала, что это отпечаток чьего-то любознательного школьного пальца, поковырявшего рисованную траву прерии. С другой стороны, кто может постичь замысел художника, творившего жутких двести лет тому назад? Вон как вдумчиво разглядывают сурковое пятнышко юные художники.

Дики обернулась к классу:

— Несчастный зверек! Да вы взгляните, какая страдающая мордочка!

Собратья по карандашу и акрилу столпились у картины, некоторые немедля принялись утверждать, что это не зверек, а потерянный индейский кисет, другие разглядели затаившегося щенка койота, третьи настаивали, что это просто дефект репродукции. Что за народ такой непоэтичный? «Дефект»? Вот же хвостик и лапка. Мистер Тоцик пытался вернуть дискуссию в разумные рамки, но не преуспел. Веснушчатая Роза уже указывала карандашом предполагаемый обходной маршрут железной дороги, жестокий мальчик Оуэн пояснял, что в те времена люди ели всё и всех подряд, и у сурков не оставалось никаких шансов, кто-то требовал от Тоцика принести лупу, а две девочки уже всхлипывали… Порядком растерявшийся учитель вновь пытался пояснить о «аллегоричности», но его дергали за рукава, вопрошая о судьбах четвероногих персонажей полотна и точном географическом месте произошедшей трагедии. И Дики рискнула…

Урок все-таки закончился, и даже без массовых истерик. Покинув класс-мастерскую, коварная Диана Кольт закинула на плечо рюкзак и зашагала через лужайку к