– Иди лучше спрячься под одеялом, – посоветовал мужчина, не выдержав пытки.

– Не поняла. Только не говорите, что и с этим халатом что–то не так! Я выбрала самый приличный! – она разозлилась, а бросив взгляд вниз, ещё и вспыхнула.

И он знал – разозлилась больше на себя. Даже этот «самый приличный» халат не скрывал её возбуждения – ткань была слишком тонкой, чтобы сгладить рельеф груди.

– Прекрасный халат и очень подходит нашей ситуации, – поспешил успокоить девушку. Владислава облегчённо выдохнула и опустила плечи – расслабилась, и он продолжил: – Золотой цвет – это приглашение к страстному сексу. Кстати, ткань потому и такая тонкая – чтобы удобнее было рвать, если паре доставляет это удовольствие. А если женщина надевает чёрную сорочку под золото – это разрешение делать с ней всё, что угодно. Чёрный считается свадебным и символизирует передачу власти над собой. Но в сочетании с золотом, моё любимое сочетание, кстати, – это любые позы, любой уровень применения силы, в постели, на столе, в ванной…

Хэвард давно не получал такого удовольствия. Владислава так остро реагировала на каждое слово, что ему потребовалось немало усилий, чтобы остановиться. Она бесилась и тому, что слышала, и тому, что испытывала, но хотела его безумно.

И да, она была права, он ел торт. И да, на неё это тоже оказывало воздействие. И его восхищало её владение собой, любая другая давно бросилась бы к нему, требуя любви и ласки. Но не Владислава. Красивая. Умная. Страстная. Сильная женщина.

«Прекрасная замена Амелике, прекрасная, – с улыбкой думал он. – Главное – чтобы не ерепенилась до дня зимнего солнцестояния, иначе…»

Натёртый до блеска пол слабо мерцал в свете ночных огней, полностью имитирующих ночное небо Иегерии. Хэвард хмыкнул. С тех пор, как освоил перемещения в пространстве, он редко разгуливал по дворцу пешком. Телепортация была строжайше запрещена для всех, кроме правящей семьи, и он не видел повода не использовать доставшиеся ему по праву рождения блага.

Но сейчас глубокая ночь, а он идёт как простой смертный, более того – как отринутый любовник, и хмуро разглядывает искусственные созвездия.

Ситуация показалась забавной и в тишине ночи зазвучал негромкий хохоток.

С любой другой понравившейся женщиной он не стал бы разводить политесы. Хочешь? Получи. Но Владислава держалась, из последних сил, сама себя ненавидя за слабость, желая его до умопомрачения, но не сдавалась. Боец.

Таких женщин в их мире было до обидного мало, а другие просто не могли удержать его внимание дольше недели–другой. Брат шутил, что ему подойдёт, пожалуй, лишь шаманка из северных земель, те, по слухам, всегда были невероятно красивы, умны и темпераментны. И однажды Хэварду даже посчастливилось испытать на себе всю страсть и силу верховной шаманки, и не раз – колдуний ледяных степей, но любви не случилось – менталитет не тот.

Затем в его жизни появилась она – Амелика.

Хэвард сжал кулаки, и, если бы не коротко стриженные ногти, точно поранил бы ладони. Амелика, его рыжуля, иногда злобная ведьма, иногда страстная кошка, а иногда и ласковая, нежная возлюбленная. Красивая, умная, утончённая – подарок, а не девушка. На словах. На деле же оказалась коварной интриганкой, втёршейся в доверие их семьи. Предательницей. Рода, страны, любви.

Не любви она хотела, не жизни с ним, а только свободы. Даже если свобода эта в ином мире.

Когда мужчина понял, что задумала интриганка, было слишком поздно. Протокол отбора соблюдался неукоснительно, нарушить его не мог никто, даже он. Амелика знала, на какой риск идёт, но это её не остановило.

А ведь он мог предусмотреть. Догадаться. Почувствовать. Ведь были предпосылки. И один памятный разговор.

– Ужасно обидно, что я не могу участвовать в отборе, – сказала она как–то, вырисовывая пальчиком узоры на его груди.

Они лежали на огромной кровати посреди любимого ею цветущего сада, время в котором он остановил по её желанию полгода назад. Амелика сидела там часами и, как он теперь сообразил, строила планы.

– Можешь, – он блаженствовал от её прикосновений и не размыкал глаз. – Но зачем тебе? Я итак возьму тебя в жёны, если будешь и дальше меня баловать.

Он хотел поцеловать её, но Ами увернулась.

– Мне хочется проверить свои силы. Отбор ведь проходят только лучшие из лучших.

– Но ты можешь победить и стать королевой. Не моей, Ами.

Разговор начал беспокоить, и он сел рядом с без пяти минут невестой. Тогда казалось – невестой. Она улыбнулась и в этой улыбке чудилось больше грусти, нежели счастья.

– Если бы я не встретила тебя… – сказала она и потянулась к его губам, – но теперь поздно рассуждать.

Амелика умела отвлекать и убеждать, и он поверил, расслабился, забыл тот разговор. И тем сильнее был удар, когда она возникла из портала посреди зала с тортом. Его любимым.

Несколько шагов в сторону трона и традиционная фраза: «Ваш торт!»

Это было последнее, что он услышал из её уст. Ваш торт!

Несколько шагов до квадрата межмировых перемещений – и негодяйка активировала заготовленный портал и просто ушла. Ни прощального взгляда, ни записки. Ни–че–го! Ей просто нужен был повод попасть в зал перемещений. Не он. Не его деньги, власть, положение в обществе. Это он готов был принять. Но нет.

В первый момент он даже не разозлился – испугался за дурёху. Если она неверно рассчитала координаты, её могло забросить куда угодно – зал перемещений во дворце имел свои особенности, о которых не трубили повсеместно. Собственно, отчасти именно из–за них, не только в целях обеспечения безопасности, телепортация в замке была строго запрещена.

Но прыгнуть в иной мир! О чём она думала? Бросила всё: родительскую семью, его, сад, созданный специально для её комфорта. Пожалуй, цветущий островок безопасности и драгоценное место уединения она любила больше всего.

Хэвард мстительно ухмыльнулся, вспомнив, как Владислава случайно запустила время в саду, вызвав дождь. Она не умела работать со стихиями и тем более со временем, но удивительно практично использовала его силы. Когда она колдовала на кухне, к ней ручейками стекалась энергия – из дома, из сада, из него самого. По чуть–чуть, совсем незаметно, но неуклонно.

Хэвард отвлёкся и перестал контролировать шаг, буквально на пару мгновений, но этого оказалось достаточно, чтобы принц Август высунул любопытный нос из–за двери кабинета.

– Неужели я удостоился чести увидеть тебя, отвергнутого женщиной? – он и не думал скрывать восторга. – Птицы ещё не стучат, а ты…

– Ты почему в кабинете? Ладно я решил поработать, всё равно не уснуть, но ты?

– Проходи, – Август гостеприимно распахнул двери, пропуская дядю. – Я не стал тебя отвлекать, думал, резвишься с новой девицей, чтобы забыть… Извини, – тут же исправился он. – Завтра прибудет посольство из Архара. Ума не приложу, с чего такая спешка. То впустую вели переговоры почти три года, то вдруг решили явиться без предупреждения. Где это видано, чтобы посольство из двадцати человек прибывало, предупредив меньше, чем за сутки?