любопытством и явно подумал, что в этом качестве она под его чутким руководством или просто по ласковой просьбе сможет эффективно расправляться со всякими чиновными мама-Розами. Значит, оставалось завлечь ее в партию.

По поводу недавнего ужина в ресторане отеля Хайатт прозорливый босс спросил вовремя.

— …Продвижение тоже есть, — доложила она Петеру Шлегелю. — Протокол о намерениях подписан.

— В каком смысле? — подумав немного, спросил босс.

Она снова удивилась, что он не догоняет.

— Он при мне позвонил клиенту.

— О! — оценил босс, вдавив ладонь в стеклянную столешницу.

Он любил оставлять такие следы на своем полувиртуальном столе до конца рабочего дня.

— И когда это случилось? — пристегнул он к похвале вопрос с упреком.

— Позавчера.

— Могла бы сразу доложить, а то вчера мне не хватило положительных эмоций, — признался босс.

— Виновата, — повинилась она. — Как-то забыла, кто тут бонусами заведует…

Во время этого ужина в отеле Хайятт наступил момент истины. Как раз когда "кардинал" глубоко вник в седло барашка, она подняла винтовку, бросила первый прицельный взгляд на мишень и положила палец на курок.

— Вам не хватает борзой… — сказала она.

— Что?! Какой борзой? — искоса усмехнулся он, скрывая этой отработанной усмешкой свое недоумение.

— Самой лучшей такой, очень нежной и любящей борзой, которая берет с рук под столом, — развернула она образ, все время маячивший у нее перед глазами. — Прямо здесь. Тогда была бы полная гармония. Полная.

"Кардинал" отвлекся не на шутку.

— Хм, — очень отчетливо хмыкнул он. — Это комплимент?

— Это констатация, — сказала она, неотрывно глядя ему в левый висок и заставляя его посмотреть ей в глаза.

Она улыбалась. Он чувствовал, что она почти любуется им.

Он промакнул губы салфеткой и сначала сбоку посмотрел под стол. Словно поддаваясь ее комплименту-констатации.

— Значит, прямо здесь и сейчас? — оценивающе спросил он.

Что-то внутри него, душа что ли, стала неумолимо съезжать под стол…

Она застыла. Она окаменела. Она, когда он двигался, ни на сотую долю градуса не изменила цели взгляда — его виска… Прицелившись не на шутку, она задержала вздох, как стрелок перед мягким нажатием на курок. Курок на себя — это как вздох перед тем, как резко выдохнуть убийственной пулей…

— Да, — глухо проговорил он, задумываясь и на миг теряя аппетит.

— Но это легко представить… — шепотом добавила она, не выдыхая.

Он посмотрел на нее — и тогда она потянула на себя курок, она вздохнула так, как научилась это делать однажды, чтобы спасти свою жизнь… Она услышала этот звук всасываемого воздуха, она на одно мгновение сыграла роль бездны, всосав в себя всю его гордость. Она сама не верила, что это гипноз… да какая разница, гипноз не гипноз, если работало безотказно?

В его глазах на миг открылась бездна первобытного страха. Подождать немного — и он провалится в нее весь… И тогда она протянула руку:

— …очень легко представить, что так и будет, — закончила она.

Он слабо улыбнулся и посмотрел в тарелку — на эти руины седла барашка — посмотрел почти с отвращением.

— Я сейчас позвоню вашему клиенту… При вас. И мы сменим тему, — жестко, в приказном порядке капитулировал он.

Ей осталось выбрать самой — вступать или не вступать в ту самую партию, от которой он уже готовился отчалить. Теперь он думал лишь о помпе — о мощной пиар-отходной, об оркестре, о правильной аранжировке шоу-скандала… Вот когда она могла с удовольствием воспользоваться своим правом сослаться на корпоративный кодекс, практически запрещающий ей впутываться в дела кандидата.

— Хорошая работа. Я много бы отдал, чтобы посмотреть запись камер наблюдения. Там, в ресторане, — уточнил босс, дослушивая фильтрованные голоса, записанные крохотной, как жвачка, пластиночкой диктофона.

Она посмотрела на босса: он не шутил.

— Ну, я не Дэвид Копперфильд, — улыбнулась она, — но за комплимент спасибо.

— А вот с этим еще надо разобраться… — вкрадчиво пробормотал босс, как всегда намекая на какие-то тайны ее метода, которые он издавна подозревает, но все никак не постигнет. — И кстати о бонусах. Знаешь, Анна, в нашем бизнесе опт иногда дороже розницы…

Петер Шлегель закрыл рот, чувствуя, что говорит вхолостую, а это было для него совсем непростительно. Он чувствовал себя слегка потерянным и сильно опустошенным.

Она, сама того не подозревая, лишила его воли в общении с ней. А он… Как если бы грозный охотник — тот же Джим Корбетт, к примеру, ее кумир — целую ночь выслеживал тигра-людоеда, а на утро оказалось бы, что это мелкая лисица, даже хорек какой-нибудь так шустрил по лесу, что создавал впечатление мощного зверя и невольно надул великого охотника… Развел…. Эта дурацкая постельная сцена так и стояла у него перед глазами.

Предвкушать было нечего.

Он выдвинул единственный непрозрачный ящик стола — и бросил короткий и горький взгляд на тонкую красную папку, которая ждала своего часа уже пару дней. Ах, как ждала!

Петер Шлегель возлагал на эту папку большие надежды. Что большие — огромные! В ней был самый значительный и самый экзотический "ордер на захват" из всех, которые он получал за время работы в Москве. Он готов был честно себе признаться, что получил просто уникальный в своей карьере ордер. Загадочный ордер! И если бы у него не было загадочного хэдхантера Анны Репиной, он бы еще подумал, браться за него или намекнуть клиенту, что ему с таким запросом лучше обратиться прямо в российскую ФСБ, а его фирму больше не беспокоить. Приняв заказ, он почувствовал себя мудрым и хитрым королем, который отправляет своего самого славного рыцаря сразиться с самым таинственым и опасным драконом. Если рыцарь победит такого монстра, то он, король, может, издали и раскусит его самые заветные, тайные приемы боя, а заодно и, на правах короля, прихватит комиссионные славы в размере эдак процентов девяносто. А если нет, если рыцарь не сладит с драконом, то он же, король, и спасет его, заодно успокоившись по поводу собственных опасений насчет непобедимости рыцаря.

Но оказалось, что "рыцарь", типа, гей — и с драконом, как бы он там