— Но вы же знаете: Цзэнь-Вэнь уверен, что без вас мне не обойтись.

— Хочу верить, что вы сможете сказать это и тогда, когда все закончится.

— Не сомневаюсь, что так оно и будет. Но не будем загадывать, это может принести неудачу, — улыбнулся Стэнтон Вэр.

— Мы становимся такими же суеверными, как императрица?

— Мы в Китае и должны делать все в согласии с китайскими традициями, а каждый китаец, начиная с императрицы и кончая последним кули, свято верит в астрологию, предсказания судьбы, ясновидение, магию. По каждому поводу здесь просят совета у кого-нибудь из прорицателей.

Цзывана усмехнулась:

— Нам тоже следовало посоветоваться перед началом путешествия.

— Неужели вы не сделали этого? — почти серьезно поинтересовался Стэнтон Вэр.

Девушка смущенно отвернулась:

— Я не сомневаюсь, что за нас с вами это сделал Цзэнь-Вэнь. Вот почему он так настаивал, чтобы мы выехали в определенный час.

Стэнтон Вэр рассмеялся. Ему подобная вера в предсказания показалась очень забавной, хотя он знал, что никому не дано жить в Китае и не попасть под влияние этой почти слепой веры в сверхъестественное.

«Боксеры» сделали ловкий шаг, сыграв на суеверии своих сограждан, дурача доверчивых людей своими якобы магическими силами.

Путники ехали без остановок до полудня. Солнце уже поднялось высоко, становилось жарко. Наконец они остановились в тенистой долине.

Инь, которому было поручено руководить остальными слугами, нашел красивое и уютное местечко под соснами на берегу маленького ручейка. Землю там покрывал ковер весенних цветов.

Из экипажа принесли подушки и устроили из них под деревьями подобие мягкого дивана. Появился и низкий столик, за которым было удобно перекусить. Блюда китайской кухни Стэнтон всегда любил, а сейчас, после нескольких часов пути, на свежем воздухе, они казались еще вкуснее. Кроме того, искусство повара в доме Цзэнь-Вэня всегда оказывалось на высоте.

Куски жареной утки, свинина подавались с особыми экзотическими соусами. Маленькие дыни были фаршированы фруктами и орехами. Нежнейшая ветчина таяла во рту.

Для Цзываны приготовили ароматный цветочный чай. Особенно она любила запах жимолости. Душистый напиток ей наливали в тончайшую пиалу из изящного, расписанного растительным орнаментом чайничка, оплетенного тонкой золотистой соломкой.

Для слуг был накрыт собственный стол.

Стэнтон Вэр поднялся из-за стола и сел, прислонившись спиной к стволу сосны и скрестив ноги.

— Неужели вы занимались йогой? — удивилась Цзывана.

Он молча кивнул.

— Я и понятия об этом не имела.

— А что, это важно?

— Да, для меня — очень важно. Я всегда мечтала побывать в монастыре, чтобы удостоиться беседы лам и приобщиться к древней мудрости. Однако… — она беспомощно развела руками, — я всего лишь женщина.

— Да, и к тому же весьма и весьма привлекательная, — добавил Стэнтон Вэр.

Она взглянула на него искоса, словно подозревая в фальшивой любезности, но потом, словно успокоившись, рассмеялась:

— Манеры делают мужчину, говорят англичане, а одежда делает женщину.

— Хотелось бы мне увидеть, как вы выглядите в европейском платье, — задумчиво проговорил Стэнтон Вэр. — Но не могу отделаться от страха, что это зрелище разочарует.

— Да, оказывается, вы вовсе не льстец, — насмешливо заметила Цзывана.

Но Стэнтон чувствовал, что атласные одежды, драгоценности в волосах и на пальцах, яркие цвета — весь этот восточный колорит придавал внешности девушки удивительную, почти неземную хрупкость, которая так поражала с первого же взгляда. Ему казалось, что это очарование может поблекнуть в оборках и рюшах вокруг затянутой в корсет талии. Цзывана, пожалуй, станет похожа на песочные часы, как почти все англичанки.

Нет, думал майор, в этой девушке таится что-то настолько изысканное и экзотическое, что она похожа скорее на драгоценный камень, который достаточно положить на темный бархат, чтобы он заиграл всем богатством своих граней.

— Безупречная Жемчужина, — произнес он вслух ее китайское имя. — Да, лучше и придумать невозможно.

И тут впервые с начала их знакомства она почему-то действительно смутилась.

— Мне кажется, нам пора трогаться в путь, — сказала Цзывана, явно желая сменить тему.

Майор подумал, что совсем не хотел смущать эту очаровательную чистую девушку. Для него-то вовсе не было новостью путешествовать с дамой, но для Цзываны это был первый опыт.

Любая другая на ее месте чувствовала бы себя неловко и скованно. Но Цзывана вела себя свободно и независимо. Может быть, ей помогала ненависть к той нации, к которой принадлежал ее спутник?

Она словно и не представляла себе, что он может отнестись к ней иначе, чем как к соратнику и помощнику в опасной миссии.

Она неповторима, невольно признался себе Стэнтон Вэр, глядя, как она встает с импровизированного дивана под соснами и направляется туда, где их ждал экипаж. Природная грация в сочетании с поразительной красотой лица делали девушку похожей на традиционную китайскую статуэтку из тончайшего фарфора.

Они снова долго ехали. Когда же стемнело, заночевали в лесу, в палатках, разбитых под деревьями.

Гостиницы и постоялые дворы Китая обычно были такие грязные, шумные и переполненные, что Стэнтон Вэр, немало повидавший их, предпочел не связываться с ними.

Палатки, которыми снабдил путешественников все тот же Цзэнь-Вэнь, оказались просторными и удобными. На пол постелили ковры, из подушек соорудили удобные постели.

Они были уже достаточно далеко от Пекина. По пути их не раз обгоняли караваны верблюдов, нагруженных самой разнообразной поклажей, которая принадлежала китайским купцам.

— Они сосут кровь из простых людей, — с неприязнью произнесла Цзывана. — Я ненавижу их, потому что они отбирают у человека его сбережения, а взамен дают какой-то хлам.

— Лучше очистить у человека карман, чем украсть у него душу, — процитировал Стэнтон Вэр очередное мудрое китайское изречение.

Его спутница улыбнулась, но он знал, что девушка права. Простая жизнь крестьян и кули могла без труда оказаться разрушенной теми, кто хищнически спекулировал на их тщеславии и суеверии.

Наверное, ничто больше не пользовалось в Китае там огромным спросом, как заговоры против болезней и смерти приворотные зелья, снадобья для благополучного зачатия, для привлечения денег и даже для достижения успеха в жизни, который почему-то так никогда и не приходил.

Помимо верблюжьих караванов, по дороге двигались бесконечной вереницей повозки и телеги. Они везли всевозможные товары.

Если бы вдовствующая императрица и ее приближенные понимали, какое значение для Китая имеют торговые порты, хорошие дороги и средства связи, страна давным-давно превратилась бы в могучую и процветающую державу.