Через некоторое время путники въехали в небольшую деревню, где на единственной площади собралась толпа народа.

Путешественники выглянули в окно и одновременно плохо скрытым ужасом, воскликнули:

— «Боксеры»!

Они увидели красные повязки на головах, красные повязки на запястьях и лодыжках, которые носили эти юнцы как знак принадлежности к организации.

Стэнтон Вэр приказал остановиться: ему хотелось понять, что здесь происходит.

Как маньчжурские путешественники, они были в безопасности. Кроме того, даже «боксеры» не осмелились бы потревожить мандарина.

Деревенские жители окружили парня, который стоял на коленях, закрыв глаза, сложив руки, словно для молитвы. Нараспев он произнес какие-то заклинания, потом начертил на песке таинственные фигуры и каббалистические знаки и вновь начал произносить заклинания, вызывая духов.

Постепенно он довел себя до полного исступления. Жесты его становились все размашистее, выражение лица — все отчаяннее и в то же время равнодушнее к окружающему, восклицания — все громче и возбужденнее.

Но вот перед юношей появился один из его товарищей и спросил:

— Кто ты такой и чего хочешь?

Голос юноши прозвучал словно издалека:

— Я великий человек, я герой прошлого, герой великого Китая…

С закрытыми глазами он раскачивался вперед и назад.

— Чего же ты хочешь? Что мы можем тебе дать? — вопрошал соучастник.

— Мне нужен большой меч, могучий меч. Вложите его мне в руку!

— А что ты будешь делать этим мечом?

Не открывая глаз, парень вытянул вперед руку, и кто-то из толпы, сделав шаг вперед, протянул ему старый ржавый меч.

Парень поднялся и начал совершать мечом страшные пассы, не переставая твердить заклинания.

Он явно боролся с какими-то одному ему видимыми врагами. Люди наблюдали за его действиями с неослабным вниманием, многие явно возбуждаясь и даже впадая в состояние транса. Парень прокричал:

— Поддержите великую и чистую династию, прогоните варваров!

В ответ толпа одобрительно загудела.

Наконец юноша в изнеможении опустился на траву, а его товарищ начал вокруг него дикий танец, сопровождавшийся страшными извращенными телодвижениями, гримасами и криками. Он призывал собравшихся поразить его стрелами и мечами.

Подобно Балдуру Великому, китайскому герою, молодой человек перед толпой находился в состоянии глубокого транса. Зеваки начали бить его палками и даже тем мечом, которым размахивал первый из парней. Откуда-то принесли лук и стрелы и начали обстреливать танцующего. Толпа словно один человек, в ужасе вскрикнула: стрела попала парню прямо в грудь. Но он, по-видимому, находился в состоянии столь глубокого гипноза, что железный наконечник не смог нанести ему ни малейшего вреда.

Зрелище целиком захватило жителей деревни.

— Как же может быть, что после всего, что с ним делал этот человек остался живым и невредимым? — спросил кто-то в толпе.

Старший из молодых людей ответил:

— Мы неуязвимы! Последуйте за нами, и вы тоже обретете эти данные небом силы!

Он взобрался на лестницу, чтобы быть лучше видным толпе, и прокричал, чтобы слышали все:

— Небеса разгневались на иностранцев и их деяния! Особенно на их религию, христианство. Мы пришли, чтобы очистить Китай от этой страшной отравы. Слишком долго терпим мы лишения от рук этих дьяволов! Если в вашей деревне есть приверженцы христианства, вы должны немедленно от них избавиться! Церкви, им принадлежащие, должны быть сожжены немедленно! Жги! Жги! Убивай! Убивай!

Крик оказался заразительным, и вот уже вся деревня тоже кричала вместе с бандитом:

— Жги! Жги! Убивай! Убивай!

Стэнтон Вэр дал слугам знак трогаться с места, не зная что еще может здесь произойти. Отъезжая, они все еще слышали за спиной крики толпы на площади:

— Жги! Жги! Убивай! Убивай!

— Это… Это просто страшно, — побледнев и не в силах сдержать дрожь, наконец прошептала Цзывана.

— Однако не приходится сомневаться в том; что они обретут немало последователей, — сухо признал Стэнтон Вэр.

— Инь рассказывал мне, — сказала Цзывана, — что перед тем, как покинуть какую-нибудь деревню, бандиты раздают листовки с какими-то нелепыми рецептами для защиты от яда, которым, по их словам, иностранцы отравляют колодцы. А еще в них содержатся заклинания и молитвы против ужасов и зла христианства.

— Они подошли поразительно близко к Пекину, — с тревогой произнес Стэнтон Вэр. — Уж это-то императрица должна понимать! Бунтовщики могут оказаться опасными даже для нее самой!

— Сомневаюсь, — коротко ответила Цзывана. — Цзэнь-Вэнь прав, говоря, что императрица всей душой ненавидит иностранцев и готова воспользоваться любым оружием, лишь бы избавиться от них.

— Но ведь бунты случались и раньше. Не далее чем два года назад императрица прислушалась к голосу разума и подавила восстание.

Цзывана лишь вздохнула.

— Я не могу избавиться от ощущения, что сейчас ее величество этого делать не будет, — покачала она головой.

Потрясенные до глубины души, они замолчали. Проехав примерно две мили, в следующей деревне путешественники опять увидели «боксеров».

На сей раз юнцы не устраивали представления. Обвязав головы красными платками и шарфами, они просто болтались по улице. Кругом были расклеены и раскиданы листовки, призывавшие бить дьяволов.

Экипаж миновал деревню без приключений. Стэнтон Вэр сидел нахмурившись.

Близился вечер. Солнце начало опускаться за Западные горы. И вот вдалеке, над кронами деревьев, показались зеленые черепичные крыши дворца принца Дуаня.

Стэнтон Вэр повернулся к Цзыване и внимательно с улыбкой посмотрел на нее.

— Ну вот, игра начинается, — негромко проговорил он, прекрасно понимая, что, хотя девушка и не выдает своего волнения, она не может не бояться предстоящих событий. Поэтому он добавил: — Все! С этой минуты мы должны быть крайне осторожны в своих словах, даже наедине.

— Цзэнь-Вэнь предупреждал меня, что мы должны всегда вести себя так, словно кто-то за нами наблюдает. Ведь это так и будет. Поэтому даже одно-единственное слово, произнесенное не по-маньчжурски, может привести к катастрофе, — кивнула Цзывана.

— Ну, если это вдруг окажется абсолютно необходимо, мы найдем способ пообщаться, — постарался успокоить ее майор.

Они въехали в огромный ухоженный парк, который через некоторое время сменился изысканным дворцовым садом в пышном весеннем цветении.

Стэнтон Вэр выслал вперед верхового, который должен был передать принцу визитную карточку гостя. Таким образом гость представлялся хозяину и просил позволения воспользоваться гостеприимством его высочества.