не простуда и не болезнь никакая, а результат недурственной такой порчи, наложенной старательно и с «любовью». Кто-то очень сильно озаботился, чтобы ты непременно и побыстрее сдох.

Она повернула какой-то металлический ворот с деревянной рукояткой, и ратник заметил, как вода в бадье начала быстро убывать.

— Погоди, я не понимаю… — чуть поморщившись, проговорил воитель. — Ты ведьма, что ли?

— Я предпочитаю «ворожея» или «ведунья», если уж на то пошло.

— Да один хрен… — отмахнулся воитель.

— Один хрен у меня в бадье сидит и хамит бессовестно, — отмела девица.

Она взяла с лавки рядом стопку аккуратно сложенной одежды и бросила в лицо ратнику.

— Одевайся и выходи. Сниму с тебя эту пакость — и можешь проваливать ко всем чудовищам Чернобога!

С этими словами обиженная ведьмочка вышла из бани и эффектно хлопнула дверью.

— К Чернобогу я, пока что, не тороплюсь, — проворчал воин и начал одеваться.

Но тут за край бадьи взялись чьи-то розоватые влажные и не человечески длинные волосатые пальцы. Следом показалась шевелюра седых волос, с головным убором из зелёных веток ольхи и дуба. Из-под своеобразного венка на ратника с осуждением уставилась розовощёкая рожица с крупным мясистым носом и неряшливой бородой.

— Ни стыда, не совести, — покачал головой банный дух. — Как таких только земля носит!

С этими словами банник скрылся из виду.

— Как всех остальных, так и меня носит — молча, терпеливо и равнодушно, — проворчал в ответ ратник, поднимаясь на ноги, с одеждой в руках.

Руна четвертая. Начало долгой ночи

Время клонилось к рассвету, хотя всё ещё было темно, и восход никак не начинался. Я и Машка закончили есть раньше, и теперь, обмениваясь опасливо-задумчивыми взглядами, наблюдали за тем, как ел мужчина. После нашего бурного знакомства, помимо порчи, у него обнаружилась ещё одна серьёзная проблема — он практически ничего не помнил о последних днях и неделях. Если верить амулету против лжи, который я надела ему на шею перед разговором, гость не врал насчёт проблем с памятью. Однако точно солгал по поводу имени, назвавшись Святославом. Собственно, об этом можно было догадаться и без амулета. Потому что, когда я спросила, как его звать, гость произнёс «Свято…» и тут же запнулся. Пару секунд глядел на меня, а затем торопливо назвался Святославом Ставр.

Меня это по больше части не заботило. Не хочет говорить истинное имя — не нужно. Наверное, окажись я доме неизвестной ведьмы, тоже не захотела бы называть настоящее имя — иди знай, что колдунья удумает с твоим именем.

«Зато хоть своё имя и название рода красивые выдумал, — подумала я, — а то в нашем Орлеце, порой приходится столько усилий прилагать, чтобы не смеяться над каким-то Хрулем или Скотенем. Хорошо ещё, если у последних характер не вспыльчивый, как у нашего дровосека по имени Кукуй. Однажды он чуть не зарубил одного острого на язык скомороха, который придумал нелицеприятную рифму к имени вспыльчивого лесоруба»

Гораздо больше мне было интересно прошлое Святослава. Мой гость не скрывал, что он бывалый воин и не отрицал, что повидал множество битв, а также знавал известных богатырей, с которыми ходил в походы, и бился с некоторыми чудовищами. Но о подробностях молчал — всё твердил, что вспоминает прошлое лишь отрывками. И самое поганое, что из памяти у Ставра вылетели именно последние несколько месяцев или даже год, а может и больше года. До конца тут разобраться не удалось.

Доев последний сырник с мёдом, Святослав запил еду ромашковым чаем, а затем вытер усы и бороду.

— Благодарствую за сытный завтрак, хозяюшка, — Ставр улыбнулся Маше.

Косолапова недовольно поджала губы — она не доверяла Святославу и злилась на него за то, что его пальцы оставили заметные синяки на моей шее — а потом сухо и коротко ответила:

— Во благо.

С этими словами служанка поднялась и начала убирать со стола. Ставр с полуулыбкой следил за её действиями, всё пытаясь заглянуть девушке в глаза. Я похлопала гостя по руке и велела:

— Снимай рубаху и ложись на подстилку.

Взмахом руки я показала на большую горницу, где стояла печка, пара сундуков, ушат под механическим умывальником и три спальных места — моё, Машкино и Васьки.

— Как я погляжу, тебе всё время не терпиться меня раздеть, — усмехнулся Святослав, метнув игривый и лукавый взгляд на меня.

Глаза у него были красивые, глубокого изумрудного цвета с бирюзовыми вкраплениями на краях радужки. Необычные такие глаза, я бы даже рискнула сказать, не совсем человеческие.

— Всё, что мне было интересно, я уже увидела, — со вздохом ответила я. — Сказать по правде, не особо впечатлило.

— Врёшь, хозяйка, — уверено и с самодовольной ухмылкой, ответил гость.

«Да, вру, — подумала я. — Тело у него и правда прекрасное, на зависть многим мужикам, да на радость многим бабам, которых у него, подозреваю, было предостаточно. Но, что я думаю на самом деле, Ставру знать ни к чему»

Когда Святослав прошёл в горницу и на ходу снял рубаху, я подала ему пузырёк с мазью на основе пчелиного воска и сосновой смолы, с экстрактами нескольких трав, полезных в колдовском деле.

— Намажь тело, от шеи до живота и поясницы, — приказала я. — Потом ложись молча, неподвижно и закрой глаза.

— А сама намазать не хочешь? — не переставал шутить гость.

— Я хочу снять с тебя порчу и послать в долгое пешее аль верховое путешествие, — не глядя на воина ответила я.

Это было не до конца правдой… Сама не знаю почему — ведь я этого мужчину вижу впервые — но мне бы хотелось, чтобы он задержался. Если не у меня дома, то хотя бы просто в остроге. Однако никаких серьёзных планов на Ставра у меня не было, да и вообще ничего хорошего у нас с ним точно не выйдет. Погулять с ним, немного пожить вместе и провести вместе несколько сладких ночей, наверное, можно было бы. Но что-то большее — вряд ли. Сложный он в обращении и в обращении, этот Ставр: мы с ним каждую неделю ругаться будем, а там может дело и до чего-то более серьёзного дойдёт.

За горло он меня схватил, когда не в себе был, поэтому я ему ничего не сделала… А, если он всерьёз, злонамеренно на меня руку поднимет, я его на следующий день так прокляну, что Святослав до конца дней дряхлым горбуном будет по миру шляться!! Угу, а потом сама же за то себя корить буду!.. Не надобно мне такого счастья, лучше помочь ему