Мой отец прервал мои мысли, окликнув нас прежде, чем дверь успела закрыться:

— А когда закончишь, Кейн, оставь её там, где сочтёшь нужным. Мисс Риган Уиллоу собирается пожить у нас некоторое время.

Я остановил победную улыбку, которая хотела вырваться на свободу на моём лице. Этот день был странным, я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь так сильно хотел улыбаться. Но теперь я получил одобрение отца, хотя и был немного удивлён, что он его дал. Я должен был предположить, что он видел в ней тот же огонь и жизнь, что и я. Может быть, в конце концов, он не был так уж против разных способов мышления. Или, может быть, я заслужил достаточно уважения в его глазах, чтобы он захотел дать мне что-то, даже если он не понимал, почему я этого хотел. В любом случае, Риган остаётся.

Со мной.

Я повёл её по коридору, желая поскорее отвести домой. Я знал, что она увидит своих друзей, когда мы будем проходить мимо, поэтому, когда она спросила:

— Могу я поговорить с ними? — я не был удивлён.

— Нет, — сказал я ей.

Они были частью её прежней жизни, и теперь всё было кончено. Я был её будущим, этот город был её будущим. Ей больше никогда не потребуется разговаривать с этими людьми.

Когда мы вышли на улицу, она вздрогнула от яркого солнца, и я остановился, чтобы подождать, пока она привыкнет к полуденному свету. Я внимательно наблюдал за ней, на случай, если это был трюк, но на мгновение она, казалось, действительно ослепла, и это было чувство, которое я мог понять. Её плечи поникли, а руки неловко дёрнулись.

Мой отец одобрил всё, теперь я полностью её контролировал. Учитывая всё это, наручники казались перебором.

Я развернул её и провёл пальцами по предплечьям. Её кожа была такой совершенной, такой незапятнанной. Казалось, она не вписывалась в тот мир, в котором жил я. Она была кусочком головоломки из другой загадки, но я сделаю так, что она впишется сюда. Я найду для неё место.

Я расстегнул её наручники и сунул их в задний карман. Она опустила руки по бокам, и когда кровь медленно вернулась к кончикам пальцев, она пошевелила ими, пока они не задвигались немного увереннее.

Она развернулась и пригвоздила меня взглядом.

— Если ты причинишь им вред, я убью тебя.

Я почувствовал досадную потребность снова улыбнуться, поэтому с некоторым саркастическим юмором ответил:

— Так много угроз.

Я оторвал взгляд от её шевелящихся пальцев и погрузился в тёмно-карие глубины её богатых, очаровательных глаз. В этот момент произошла передача силы, настолько впечатляющая, что я почувствовал, как у меня подогнулись колени. Она владела всем, она забрала всё у меня… украла всё. Я знал, что я был собственником, страдающим от потребности контролировать, с непреодолимым желанием управлять всем вокруг. Но сейчас, в эту бесконечную минуту, когда Риган удерживала меня в своём пристальном взгляде, именно она овладела мной. А не наоборот.

Когда я пришёл в себя и стряхнул с себя растерянность, вызванную этой девушкой, я почувствовал настоятельную необходимость поднять свою защиту и уберечь то, что от меня осталось.

— Если ты причинишь мне боль, я убью их, — сказал я ей.

Она побледнела от моей угрозы, но даже я не понял всего, что в ней заключалось. Как причинить мне боль? Физически, конечно. Эмоционально? Обладала ли она этой силой? Да. Она обладала. И если бы она могла ранить меня глубже, то только благодаря господству надо мной. Я знал её всего несколько часов.

Я почти не разговаривал с ней.

Это не могло быть здраво.

Но я уже много лет не был здоров. Я мог бы быть честен с самим собой по этому поводу. И вместо того, чтобы подпитывать болезнь, которая обвивала мои кости и проникала в мои нервы и вены, она, казалось, успокаивала эти тёмные части меня, исцеляла повреждённые, удушающие части, которые я не хотел признавать.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она, впервые за сегодняшний день по-настоящему испугавшись.

От разочарования я сжал челюсти и проглотил едкое замечание. Я испытывал что-то настоящее и подлинное между нами, а она съёжилась от страха передо мной? Неужели она не понимала, что для нас значит встреча друг с другом? Разве она не понимала, что обе наши жизни столкнулись в этот необходимый момент времени, и теперь наши пути кардинально изменились? Неужели она не видела, что я ей предлагаю? Сколько бы я отдал, чтобы защитить её? Чтобы удержать её рядом с собой?

Я прошествовал мимо неё, слишком злой, чтобы дать ей спокойный ответ.

— Ты должна держаться рядом со мной, — бросил я через плечо. Я знал, что мне нужно было вдолбить в неё суть, поэтому я добавил: — Всё время.

Она поспешила догнать меня, и её немедленное послушание смягчило некоторые мои яростные порывы.

Я повёл её через город, зная, что вид функционирующего общества станет для неё шоком. Но я надеялся, что это также успокоит некоторые её страхи. Это место было не просто лучше, чем дорога, оно было лучше, чем что-либо ещё там. Мы не были тем обществом, которое покинули до заражения, но мы справлялись. И жили как короли по сравнению с остальным миром. Она будет дурой, если не увидит этого.

Я заметил, как она таращилась на охранников на крыше.

— Если ты попытаешься бежать, Риган, они тебя застрелят.

Ей нужно было понять наше соглашение и то, чего мы от неё ожидали. Хотя я умолчал о том, что мой отец сделает с ней, если охранники не застрелят её, а вместо расстрела они поймают её, и у моего отца будет время вынести ей приговор. Тогда она увидит витрины с трофеями в коридоре совершенно в другом свете. Я решил, что лучше по одному страшному откровению за раз.

— Угроза моим друзьям была достаточно ясна, Кейн.

Мне это понравилось.

— У нас есть люди везде, по всему городу и по всем окрестным лесам. Мы живём здесь в относительной тишине и покое, потому что уничтожаем угрозу зомби ещё до того, как они до нас доберутся. Наши люди живут в домах и участвуют в цивилизованном обществе. Мой отец отвоёвывает для нас эту страну. Каждый день мы расчищаем всё больше земель, требуем всё больше собственности для человечества.

Казалось, она впитала эту информацию и позволила ей завертеться у неё в голове. Наконец, она спросила:

— Вы пользуетесь валютой?

— Мы меняем