— Позвать лекаря? — спросила Джейни, помогая госпоже одеться.

Они приоткрыли окно, чтобы свежий воздух помог справиться с тошнотой, и из-за прохлады пришлось надеть сине-серое платье из плотной шерсти без каких-либо украшений. Впрочем, Кристина никогда не любила одеваться слишком уж нарядно. Будь её воля, она бы продолжила носить штаны и рубашку.

— Нет, — покачала головой она. — Лекаря пока не надо.

Единственное решение, пришедшее ей в голову, Кристина долго обдумывать не стала. Стараясь не делать резких движений, она негромко заговорила:

— Джейни, иди в Нижний город, на улицу травников. Найди девушку по имени Натали. Ей восемнадцать лет, она невысокая, светловолосая, с голубыми глазами. Скажи, что я прика… прошу. Прошу её прийти. — Она никогда, никогда не приказывала Натали — только просила.

В глазах Джейни блеснуло сомнение. Действительно, зачем звать какую-то постороннюю девчонку из Нижнего города, когда можно довериться знающему своё дело лекарю? Но объяснять было некогда, и, заметив смятение служанки, Кристина сказала громче:

— Иди. И забеги по дороге к управляющему, скажи, что я жду.

Натали не было с Кристиной где-то полторы луны. Она оставалась в Эори после окончания войны несколько недель, дождалась свадьбы госпожи, а потом вдруг попросила отпустить её. Причину называть не стала, да и Кристина сама всё поняла. Белокурой служанке было невыносимо находиться рядом с той, по чьей вине началась ужасная война, были пролиты реки крови и погибли тысячи человек, в том числе и тот, кто был Натали по-своему дорог.

Поэтому, как только Натали сказала, что уходит, Кристина лично подыскала ей жильё. Девушка знала и умела многое, поэтому найти работу ей явно не составило труда. Возможно, когда-нибудь она оправится и найдёт человека, с которым проведёт всю жизнь… В общем, Кристина совершенно не беспокоилась за свою бывшую служанку, однако ужасно, ужасно скучала по ней.

И теперь она очень надеялась увидеть её, и на самом деле вовсе не из-за того, что Натали хорошо разбиралась в травах и могла сделать для неё необходимое зелье… Хотелось просто взглянуть на неё, хотя бы слово ей сказать, а зелье — оно, может, и не понадобится… Натали достаточно разбиралась в подобных вещах и сразу бы поняла, беременна Кристина или нет. И вполне могла бы помочь с решением этой внезапной проблемы. В том, что её бывшая подруга знала рецепт подобных снадобий, Кристина не сомневалась.

Джейни пришлось ждать несколько часов. Но леди Коллинз-Штейнберг всё это время сложа руки не сидела: приняла управляющего, перечитала торговый договор, написанный аж на трёх пергаментах мелким почерком, и внести в него правки, обсудила с главным поваром сегодняшний ужин (хотя при мысли о еде дико мутило, да и принимать этот самый ужин девушка не собиралась) и начала вышивать на белом рушнике несколько несложных узоров.

Джейни вернулась одна, когда солнце уже начало заходить — всё-таки была зима и ночи наступали рано. Кристина, увидев её, резко поднялась, почувствовав очередной приступ головокружения и тошноты, и взволнованно спросила:

— Ну, как?

Джейни рассказала долгую историю о том, что на улице травников Натали знают все, но никто толком не мог сказать, где она живёт. Кто-то даже говорил, что она уехала. Джейни прошла всю улицу несколько раз, но так ничего толком и не разузнала. Зато достала госпоже рецепт средства от тошноты — именно рецепт, а не само средство, ибо денег у неё с собой не было.

— Нужно в небольшую кружку холодной воды выдавить пару капелек лимонного сока, добавить немного мёда и буквально полщепотки соли. Пить каждый раз, как начинает тошнить.

Лимоны… Натали уехала… Понимая, что ни черта не соображает, Кристина опустилась в кресло, откинув голову назад, и закрыла глаза. Пальцы бездумно вертели перо, пачкаясь чернилами. Боже, как же тошно… Где взять лимоны зимой? Драффария — северная страна, их тут и летом вырастает мало… Да, понятно, почему Натали уехала. Она ненавидела Кристину, это было очевидно. За войну, за всю боль, что она принесла. За Оскара.

— Иди скажи на кухне, пусть там сделают, — отрешённо попросила Кристина, чувствуя, как горячая слеза медленно стекает по её щеке.

* * *

Теперь она быстро поняла, что это сон. Потому что в реальности не бывает такого звёздного неба, такого невероятного скопления сверкающих серебристых огоньков, такого яркого, прекрасного, пронзительно-стального света луны… К тому же Кристина помнила, что наяву идёт зима, но теперь она ощущала босыми ногами мягкую, чуть влажную траву.

Она подняла глаза и увидела вдали силуэт, который выхватывал из темноты прозрачный лунный луч. Решилась сделать пару шагов вперёд, чувствуя, как зелёная трава приятно щекочет ступни, и начала приглядываться. Сначала черт увиденного ей человека различить было невозможно, но потом Кристина всё же поняла, кто перед ней.

— Мама… — выдохнула она и отпрянула.

Мать и раньше являлась ей во снах, но ничего хорошего они не сулили. Кристина помнила её: леди Лилиан всегда была доброй, милой женщиной, она никогда не повышала голос на дочь, а в её отношениях с лордом Джеймсом Кристина всегда замечала искреннюю нежность и чувственность. Но во снах мама была другой — словно чужой человек. Она всегда была облачена в чёрное и смотрела на Кристину таким взглядом, от которого вгоняло в дрожь. В глубине души девушка понимала, что всё это не по-настоящему, но в то же время она была уверена: будь мама жива, теперь она смотрела бы на неё так же.

Когда-то давно Кристина читала старинную легенду о могущественном волшебнике, что пожелал стать богом — и проиграл. Этому волшебнику тоже снилась мать, которая звала его в могилу — но на проверку мать каждый раз оказывалась тёмной богиней-драконицей, заманивающей волшебника к себе в Бездну. Иногда Кристине казалось, что в её мире эта богиня тоже существует, что это она зовёт её в ад, приняв обличье мамы…

Теперь всё было иначе. Это была настоящая мама, такая, какой Кристина её помнила. Она смотрела на дочь так, как никто никогда не смотрел — даже отец, даже Генрих… Такой непередаваемой нежности, любви и заботы Кристина не встречала никогда. Леди Лилиан наклонила голову, на которую был накинут лёгкий серый платок, ласково улыбнулась и протянула руки. Тогда Кристина пошла на этот безмолвный зов, чувствуя, как тёплый весенний ветер развевает её волосы — такие длинные, как будто она их никогда не стригла…

Ей все говорили, что она похожа на мать внешне, лишь цвет глаз у неё от