— Кого? — вырвался из своих раздумий Нед. — А! Понял. Да зло берет, точно. Но и жалко ее. Конечно, не смогу. Юрагор бы смог, я — нет. Хладнокровно перерезать ей горло? Ты думаешь, я не размышлял над этим? И такой вариант рассматривал. Честно говоря — заслужила. Но… не могу.

— Ты всегда был слаб на баб, — ухмыльнулся Харалд. — Хочешь, скажу почему?

— Ну-ка, ну-ка, скажешь? Я, кстати, почему-то считал, что спокойно отношусь к женщинам и не делаю из них божества, — поднял брови Нед. — Давай, выдай свою версию, а я послушаю! Что-то новенькое: Харалд выдает версию, вместо того чтобы запереться в каюте с красивой ардкой и…

— Не заводись, — перебил Харалд. — Да, ты всегда бы лакомым куском для женщин и всегда относился к ним не так, как к другим людям. Ты прощаешь им такие вещи, которые многие мужчины им в жизни бы не простили!

— Пример?! — резко бросил Нед. — По-моему, ты несешь чушь! Только раздражаешь! Пример давай!

— Хорошо. Давай вспомним. Санда, твоя любовь! Как она когда-то тебя женила на себе? Объявила: нажалуется, что ты ее изнасиловал. И что ты? Ты простил ее! Ты на ней женился! И потом, когда она дала свое согласие и вышла замуж за генерала Хеверада, пусть даже и под угрозой смерти. Но вышла! И если бы не ты — спала бы с ним как миленькая и родила бы от него! Не так, скажешь? Ну не хмурься, не хмурься — так оно все и есть. Теперь моя сестренка. Она ведь с ходу на тебя глаз положила. С первой минуты, как тебя увидела. Помнишь, что она сказала? Что ты женишься на ней. И все то время, что мы путешествовали, она целенаправленно загоняла тебя в ловушку, как охотник загоняет зверя. И что, ты этого не знал? Знал. Ты умный парень, ты прекрасно все видел. Но позволил ей себя поймать. А с Гирой? С Гирой вообще смешно! Ты, полудемон, не знал, что с твоей кровью можно творить заклинания высшего уровня?! Что опасно давать кому-то для заклинания свою кровь?! Знал. Но позволил ей взять каплю твоей крови. Почему? Знаешь, почему? Потому, что в ней для тебя объединились две твои женщины — Санда и Амела. Она невероятно красива, шустра, как моя сестричка, и ты в нее влюбился. И как влюбленный осел позволил ей сотворить это с собой! Ну да, да, ты не знал. Но предположить-то мог! Ты же стреляный, битый-перебитый! Влюбился, рассиропился, растекся, как мед по столу, и… тебя сожрали! О боги! Все твои беды в женщинах! Ты побеждаешь демонов, магов, армии, а стоит показаться какой-нибудь красотке с твердой круглой попкой, так ты сразу падаешь на спину и поджимаешь лапки, как жучок гургуля!

— Сам ты гургуля, — усмехнулся Нед. — Кстати, откуда ты знаешь, что ее попка твердая? Уже пощупал, что ли? Скотина ты этакая… жеребец. Да, кстати, ты толковал чего-то про мою психологию и про то, почему я таю перед бабами и не могу дать им отпор. Почему я не поступаю так, как поступил бы «нормальный замарский мужик», и не даю бабам по морде?! И вот еще что — а чью ты версию озвучиваешь? Ни в жизнь не поверю, что это твои умозаключения. Тут попахивает учеными мозгами, заплесневевшими над научными трактатами.

— Вот видишь! Голова у тебя работает! А как бабскую задницу заметишь, так сразу разум теряешь! — хохотнул Харалд. — Ну да, мы с Бордо обсуждали проблему. И я с ним согласен!

— Лекари душ человеческих… хреновы, — хмуро буркнул Нед. — Кстати, радуйтесь, что я от бабской задницы разум теряю, а не от мужской.

— Ага! Нам бы только этого не хватало! Я бы сразу к деду сбежал! — расхохотался Харалд.

Ему вторил принц:

— Спасибо, Нед, что ты не из этих! Я бы тебя не полюбил!

— Тьфу, гадость какая, — сморщился Нед. — Бордонар, ты эту дурь придумал, ты и объясняй, раз начал. Объясните, почему я так падок на баб, прощаю им всякие пакости и… чего там еще? А! Доверчив с бабами. Верю им, хотя верить нельзя. Итак, слушаю. Если объяснение не понравится — я тебе на голову надену помойное ведро!

— А тут нет помойных ведер, — опасливо огляделся принц. — Не буду говорить под лавиной угроз! Ученому невозможно работать, когда ему угрожают всякие солдафоны и черные маги одновременно! Ничего не скажу!

— А демона подсадить в задницу? — вкрадчиво осведомился Нед. — Чтобы он тебе прочистил мозги с тылу? Да ладно, ладно — шучу я. Вроде головная боль прошла… Не представляете, как мне было хреново! И демон не помогал. И не знаю, почему не помогал. Может, и это объяснишь?

— Фантомные боли, — отрезал принц. — Это болит не тело, не мозг — душа болит. Ваши души соединены нитью, и она натянулась так, что чуть не оборвалась. Теперь нить снова расслабилась, и тебе стало легко. А что сейчас делает Гира? Скажи, за все время, пока вы связаны, она ни с кем не занималась любовью? Ты же все чувствуешь!.. И как ощущения? Ну не смотри, не смотри на меня так! Хара, я его боюсь! Глянь, как вытаращился! Демон, ну сущий демон! Ай! Кидаться-то зачем? Тебе, значит, можно шутить, а мне нет? Про фантомные боли — это правда. Это описано в трактатах. Я нашел. Тело у тебя в порядке, болит душа. Демон душу не лечит. Он даже не ощущает, что у тебя что‑то болит. Все твои телесные повреждения он восстанавливает – в пределах возможности, конечно. Убить тебя можно – но трудно. А что касается женщин – ты вырос без материнской ласки, и в каждой женщине ты видишь свой мать! Только не набрасывайся на меня с кулаками, ладно? Я не предполагаю, что ты какой‑то там извращенец, нет. Говорят, что каждый мужчина выбирает себе женщину, сравнивая ее со своей матерью. Он ищет похожую.

— Чушь какая! – фыркнул Нед – я же найденыш! Я никогда не видел своей матери! Как я могу подбирать себе женщину по матери, и как я могу видеть в этих женщинах мать?! Ты чего несешь? Ты там не мазисом обкурился?

— К сведению – я никогда не употреблял и не употребляю мазиса! – оскорбленно поджал губы принц – он плохо воздействует на ум, потому это не для меня. Что касается женщины–матери – я бы мог тебе прочитать целый трактат по этому поводу, но не буду. Времени жаль. Поверь – все так, как я сказал. Ты в каждой женщине подсознательно видишь свою покойную мать, стосковавшись за годы своей жизни по домашнему уюту, по материнской ласке. И… прощаешь «матерям» все то, что они с тобой творят. Даже Великого Атрока и ее беспутную дочь ты воспринимал не только как врагов. Вот и Гира – она смогла сотворить с тобой эту пакость только потому, что ты…

— Тьфу на тебя! – рявкнул Нед – пошли вон отсюда, оба! Не хочу с вами разговаривать! Спать буду! Валите отсюда! И не беспокойте, пока сам не выйду. Гиру тащите на корабль, и сразу отплываем, без команды. Все, все, пошли вон отсюда! Надо же такое скотство придумать – я со своей матерью сплю! По хорошему вам бошки пооткручивать надо! Гады!

— Да никто не говорит, что ты с матерью… Ой! Ну чего пихаешься?! У тебя кулак‑то как железный! Зверюга! Уходим, уходим! Пошли, Харалд, научная мысль всегда подвергается гонению у тупых солдафонов! Ой! Слушай – с тем ли мы дружим? Это надо же – какой злобный тип!

Нед швырнул в дверь снятым с ноги сапогом, но принц Бордонар уже успел скрыться, оставшись без справедливого возмездия.

Сбросив второй сапог, Нед улегся на постель, закинув руки за голову, закрыл глаза и задумался – неужели принц был прав? Семнадцать лет Нед жил без ласки, без материнского тепла, на положении изгоя. Неужели и правда теперь он пытается восполнить то, что недополучил за годы гонений, сиротской жизни? И слова про то, что он попался, и что влюбился в Гиру – справедливы. И не нужно врать самому себе! Он в нее влюблен, и это притом, что так же влюблен и в Санду, и в Амелу – которой, кстати, он обязан до конца жизни. Его жизни. За то, что она спасла эту самую жизнь.