Но я очень скучаю… Мне очень жаль, что ей больно… И мне. Но себя не жаль, нет. Не надо было соглашаться на эту сделку. Я отхватываю заслуженно, да.

Спать не получается. Тревога и вина сплелись в гадкий комок, который заполняет всю грудь и вертится там. Весь вечер я брожу по гостиной от окна к двери и обратно как пленённый зверь.

Скоро всё закончится. Что потом? Потом я вернусь в свой мир. Без неё. Он неплох. И ещё полгода назад доставлял мне удовольствие. А сейчас я с трудом могу представить, от чего в нём можно его получить. Но чувства должны пройти, остыть — и у неё, и у меня. Разве не так всегда случается в итоге? Я очень на это надеюсь, очень!

Думать про её «потом» категорически нельзя. Потому что на слове «потом» всплывает холёный фейс этого Георга. И от мысли, что он прикоснётся к моей жене, в голове взрывается ядерная боеголовка, и сначала взрывной волной что-нибудь разбивает в нашей гостиной, а потом меня несколько часов выжигает радиацией ревности. До изнеможения. И щадящая эвтаназия происходит на мысли, что Лера ни за что не будет с ним. Потому что любит она всё-таки меня. И она не какая-то дешёвка, чтобы повестись на его статус и бабки. Ну… Не совсем меня… Но всё-таки любит «другого».

Дальше я обессиленно валяюсь, уничтожая наш бар, пытаясь реанимировать себя фантазиями, что когда-нибудь потом, когда всё утрясётся… мы обязательно… я обязательно…

Что?..

Любящие женщины прощают разное…

Да только причём здесь любовь Леры и я? Я же не смогу опять превратиться в её зайца. Или смогу?.. Маска крепко приросла и давно перестала парить. Я ведь последнюю пару месяцев даже вспоминал о ней только после звонков Риты. А так… Было круто. Спокойно. Тепло. И…

В какой момент Лера стала вызывать у меня приступы острого счастья? Наверное, в тот, когда мы затеяли игру про то, что хотим мелкого. Это было так круто… Это было так круто, что я, блять, идиот, совершенно забыл про контрацепцию. И просрочил пару недель с инъекцией! Но пронесло. Месячные пришли вовремя.

И целый день в голову мне лезут неуместные и наивные фантазии, что у меня получится её вернуть через некоторое время. И, чтобы не сойти с ума, я даже кручу варианты, как это можно сделать. Наши гипотетические диалоги…

Год?

Два?

Сколько будет достаточно, чтобы попытаться вернуть всё обратно?

Да только как же я её верну?.. Ведь по договору я должен исчезнуть из её поля зрения. Навсегда.

Но ведь Дамир не вечен? И его вполне может кто-нибудь поторопить. В некоторые моменты мне начинает казаться, что я готов поторопить его и сам. Нет, совесть за то, что убрал отца своей жены, меня не замучает…

Лера… Своими руками я пытаюсь вырвать из себя вросший кусок плоти. Нет, не плоти. Чего-то более важного. Она ещё внутри меня. И чувствую, что я внутри неё тоже. Несмотря на то, что так сильно обидел. И пока что я до конца не осознаю, что придётся рвать это по живому. И не знаю, как я это буду продолжать.

— Я не знаю… — с отчаяньем рявкаю, вбивая кулак в подушку.

Сейчас именно тот момент, когда ещё не случилось ничего необратимого. Когда можно упасть в ноги, покаяться. Признаться в происходящем — и шанс будет. Небольшой, но будет. А уже послезавтра — нет. Не будет никаких шансов. Столь долгую расчётливую игру против неё и другую тёлку она мне не простит. Даже спустя время.

Внутри меня предательски дёргаются внутренности. И я срываюсь. Подхожу к двери, сажусь рядом с ней, опираясь спиной на стену и не смея постучать. Мне нельзя. Нельзя. Я никогда не расплачусь за эту вольность. Надо отыграть этот уродский спектакль. Даже если я скажу ей правду, это ничего не решит. Дело ведь даже не в деньгах. Дамир просто уберёт меня, как элемент, не вписывающийся в его схему. И этот ёбаный Георг будет утешать мою вдову. Да, выйдет немного дольше, но даже более эффективно.

Нет у меня вариантов. Лера либо моя бывшая жена, либо моя вдова. А значит, и не надо метаться. Всё!

За каким чёртом Георгу понадобилась именно она?! У него тьма возможностей, выбирай любую тёлку!

Рита оговорилась, что Дамир ему должен. Должен сумму, которой у них нет. А Лера — это те отступные, за которые он готов пойти на уступки. Почему?.. Разве женщина стоит таких денег? Бери любую похожую. За сумму в сотни… тысячи раз меньше. Какой смысл?

Нда?.. Какой умный совет. Почему же он не работает у меня? Давай, иди, бери любую похожую! Что, блять, за страдания юного Вертера под дверью конкретно этой?

Здесь всё непросто с Георгом… Какая-то мутная история. А может, он извращенец?? Говорят, их клинит на конкретной. Они становятся одержимы.

Но тогда получается — я тоже? М?

Меня не клинит… Я просто… теряю свою.

Задаю себе в тысячный раз вопрос: что тебе надо-то?

Вот всё, что было. Только со мной настоящим и по-настоящему. А это невозможно. Поэтому отрабатываем всё, что положено, дальше. Всё!!! Нет вариантов!

Слышу, как она тихо говорит по телефону. С кем?.. Живот болезненно напрягается от ревности. Но это же Лера. Она не такая… Не станет она троить во время ссоры. Ведь для неё это просто ссора? Если не ушла… Если вернулась сюда…

Смотрю на часы. Десять. До утра мне маяться ещё часов восемь. А потом? Потом опять маяться до вечера. Скорей бы уже, что ли, всё закончилось… Но команда дана «пилить медленно, а не рубить одним взмахом». Жестокие суки…

Сходить, что ли, подышать? Сигареты кончились. Кручу в пальцах последнюю. Да и бар пора пополнить. Надо же как-то выживать.

Сдёргиваю с кресла свою футболку. Натягиваю. Расчёсываю руками шевелюру. И только собираюсь на выход, как дверь спальни открывается. Мои лёгкие застывают. Сжимаю челюсти, чтобы не ляпнуть лишнего.

Кофейного цвета шёлковый вечерний комбинезон в пол с глубоким вырезом на груди. Мой взгляд скользит, оценивая детали. Яркий смоки айс на глазах и бледные, чуть припухшие губы. Блеск мерцает в тусклом свете ночника. Хороша… Даже слишком. Только вот… А я не понял… Это для кого?

— Куда? — вылетает из меня неконтролируемо.

Лера молча идёт мимо, не бросив на меня и взгляда. Слушаю размеренный стук каблуков. Мои глаза застывают на её идеальной заднице, что вызывающе и роскошно двигается под тяжёлым шёлком. Тончайшая ткань, струящаяся по бёдрам, не подразумевает трусиков, это очевидно. Член, напрягаясь, упирается в ширинку. Гася мучительный голодный стон, поправляю джинсы.

Эта женщина не представляет, насколько эффектна, всё время прячась в деловом стиле скромных костюмов или за домашними распашонками. Нет, мне вставляют и её полудетские распашонки, и хорошо сидящие на ней брючные костюмы. А такой я видел её всего-то пару раз…

Ещё раз растерянно смотрю на время — и не вижу ничего. Перед глазами кадры с её соблазнительно двигающейся под кофейной тканью задницей.

Куда собралась-то?..