на меня с таким торжествующим выражением, словно он сам, лично, без всякой экспертизы, одним лишь взглядом определил связь между пулей, застрявшей в углу дома, и пулей, убившей зятя какого-то непонятного Ласкина. Судя по интонации, кстати, с которой подполковник произнёс данную фамилию, важный человек этот Ласкин. Вокруг — одни важные люди. Мандануться можно.

— А теперь, второй, еще более хреновый факт. На заборе нарисована кошка. Чёрная.

Подполковник замолчал, глядя на меня с ожиданием. Умрешь. Будто это не мы вчера ему сообщили данную информацию.

— Да Вы что⁈ — Я всплеснул руками.

— Вот ты, Громов…клоун. Не майор. А клоун самый настоящий. Тебя надо на арену в цирк отправить. Так вот…что у нас выходит. Банда, которая в последние полгода ухитрилась провернуть ряд ограблений, в том числе инкассаторов, связана с оружием, из которого убили зятя товарища Ласкина. И все это… на моей земле…сука…Думаю, нам стажёра прислали не просто так… Хотят носом поковырять в отделе.

Подполковник грустно замолчал, глядя куда-то в пустоту стеклянным взглядом.

— Простите…– Лариса поелозила на месте, — Вы же знаете, так не бывает, чтоб никто ничего не видел или не слышал. Просто не бывает. Вы искали убийцу директора гастронома. Но ничего не смогли ухватить. Искали банду, осуществлявшую дерзкие ограбления. И тоже, как я понимаю, — ничего. Значит теперь, отталкиваясь от той информации, которая имеется, искать нужно тех молодых мужчин, ночевавших в доме. Я ведь правильно понимаю, люди, которые вчера крайне неожиданно оказались в неположенном месте, устроили в доме ночлежку?

— Вот! — Подполковник ткнул пальцем в Ларису. — Сразу видна кровь! Васькина сестра. Прям с первой минуты, как вошла в комнату, так и понял, наш человек!

Я, недоумевая, посмотрел сначала на Ларису. Не знаю, что там сейчас увидел Семеныч, но когда она вошла в комнату, он так-то начал возмущаться, мол, ему хрен пойми кого с улицы притащили. Как быстро, однако, поменялись формулировки. Потом снова уставился на Иванова.

— В общем, Громов…Берешь свою стажерку, чешете на район и трясете всех, кого можно потрясти. Вызывай Рябушкина и Тимофея. Пусть подключаются. Как ты понимаешь, едва товарищ Ласкин узнает о пуле, а он узнает очень быстро, нас вообще не оставят в покое. Пока мы не найдем убийцу его зятя. Все. Свободны. И это… — Семеныч опять покосился в угол кабинета, — Как теперь говорят по-новому, бог в помощь.

Подполковник махнул рукой в сторону двери.

— Извините…простите…– Лариса вскочила со стула, но уходить не торопилась. Застыла напротив подполковника. — Вы сказали, стажёрку. Это значит…

— Все правильно. — Семеныч кивнул. — Тревогин оставил о себе самую светлую память. Он был лучшим в нашем деле. Лучшим! Так что…попробуем. Документы пришли только. Все, какие положено.

— Конечно! Конечно! Я сегодня же! Сегодня непременно! — Лариса буквально подпрыгивала на месте от счастья.

Я же просто молчал. Соображал. Значит, выходит, Василий погиб. Так понимаю. Или умер от естественных причин. Но то, как подполковник о нем говорил, точно свидетельствует в пользу первого варианта. Интересно… Моя шуточная версия о спасенной жизни вполне может оказаться не такой уж шуточной.

— Идем? — Я ухватил Ларису за рукав и потянул к выходу из кабинета. Она продолжала вдохновенно благодарить подполковника и затянуться это могло надолго.

Только взялся за ручку двери, собираясь ее открыть, как она, дверь, очень неожиданно распахнулась, едва не стукнув меня в лоб. На пороге нарисовался молодой парень, лет двадцати двух-двадцати трех.

— Ооооо… — подполковник скривился. Думаю, он пытался улыбнуться, но вышла у него гримаса. — А вот и Никита. Наш — стажёр… Громов, его тоже бери в помощь.

— Так, Николай Семеныч, нам, вроде, — бог в помощь. Сами же сказали… Ооооо…Господи… — Я прижал руку к груди, при этом по-прежнему глядя на стажёра. — Вот и свиделись… Я представлял тебя иначе…

— Громов! — Подполковник снова долбанул ладонью об стол. — Прекратить кривляться!

Мы с парнем смотрели друг на друга, раскорячившись на входе. Не знаю, о чем думал он. Выражение лица было у него вежливо-никакое. А вот я отчетливо понял, что рожа этого стажёра мне очень даже знакома. Именно мне.

Оперативно-розыскные мероприятия — лучшее занятие для субботы!

— Вот черт…– Тимоха почесал затылок. — Неожиданный поворот. Как говорится, ничего себе, мы за хлебушком сходили…

— Поворот? Тебя волнует поворот? — Серёга раздражённо сплюнул на землю.

Я вообще заметил, любит он это дело. По его плевку можно определить степень раздражения старлея. Или степень его восхищения. Смотря куда, как, в каком объёме был сделан этот плевок.

— А меня, например, волнует, что скоро я поеду жить в общагу. Меня скоро Ленка выгонит из дома к чертям собачьим. Говорит, ночью мне руку отпилит, чтоб ни одна сволочь не могла доораться. И никто ее за это не осудит. Потому что, когда она выходила замуж, то речи не шло, что при живом муже будет постоянно одна.

— Извините… Вы плюнули на землю… — Лариса, которая ухитрилась подойти совсем незаметно, осторожно тронула Рябушкина за плечо.

Мы стояли во дворе отдела, втроем. Я, Тимон и Серёга. Сначала втроем. Теперь-то нас стало на одного человека больше.

— Плюнул? — Рябушкин бестолково уставился на возникшую рядом с ним девицу.

— Да. Но, если следовать уголовному кодексу Советского Союза, статья 214, о вандализме и причинении вреда городскому имуществу, это является нарушением закона. А Вы — милиционер. Вам нельзя нарушать закон. Будьте любезны, не делать так больше.

— Очень интересно… — Серёга хохотнул. — Не думал, что моя слюна содержит кислоту. Иначе как она может причинить вред городскому имуществу?

— И все же я настаиваю. Потому как в списке действий, подходящих под данный закон, упоминается в том числе испорожнение, рвотные массы…– Лариса начала загинать пальцы. Судя по тому, что приготовила она обе конечности, список явно не маленький.

— Все! Достаточно! — Старлей поднял руку, жестом останавливая настырную девицу, а затем перевел растерянный взгляд на меня.– Лех, это кто такая?

Я вздохнул, соображая, как бы все объяснить, при том, что сам не знаю ни черта. Еще до появления товарищей, ощущение этого незнания росло чуть ли не ежеминутно.

Когда вышел из кабинета подполковника, прямой наводкой отправился в дежурку.

— Товарищ майор! — Сержант, тот самый, который встречал меня до этого на входе, вскочил на ноги и вытянулся по струнке. Даже как-то не удобно, честное слово.

— Слушай, да ты расслабься. Ну, это уже слишком, если каждый раз при моем появлении будешь вести себя как стойкий оловянный солдатик. — Я похлопал парня по плечу, надеясь, что ненавязчивый дружеский жест добавит простоты в наше общение. Однако, судя по тому, с каким восхищением он посмотрел на мою руку, не добавило…– Сержант, вызови-ка в отдел старшего лейтенанта Рябушкина и…

Я завис, вспоминая фамилию Тимофея. К сожалению, хреново, если не помнишь. Еще хуже, когда не знаешь. А Тимоху при мне по фамилии вроде никто не называл. Рапорт писали, да. Но я в тот момент был, мягко говоря, не в себе… Хоть убей, не могу сообразить, что написали в отчете.

— Лейтенанта Суворова? Тимофея Леонидовича и Сергея Митрофановича? Вы про них? — Сержант очень хотел мне угодить, видимо.

— Ну, да… Леонидыча…и Митрофаныча… — Кивнул я.

Причина, по которой попросил дежурного, на само деле, очень простая. Вообще не знаю координат оперов и понятия не имею, где их взять. То есть, чисто теоретически, база какая-то есть, наверное. В нашем кабинете даже имелись два компа. Но когда мы после разговора с Семенычем начали писать рапорта, я с удивлением понял, программное обеспечение стояло на них совершенно незнакомое. Никаких привычных значков не наблюдалось. Зато во весь экран светился неизменный герб Советского Союза и несколько иконок, которые не говорили мне ни о чем. Хорошо, Рябушкин сразу открыл нужные документы на обоих компах, а то я тыкался бы как идиот. Поэтому тратить время на то, чтоб разобраться, как найти базу сотрудников, не было ни малейшего желания. Да и потом, у Сереги так-то рука. Как связаться с ним через руку? Звонить на нее? Очень сомневаюсь. Я так понял, она работает по принципу устройства, совмещающего в себе различные функции. В том числе, функцию связи.

— Будет сделано, товарищ майор!

Дежурный был до одури счастлив, что ему доверили столь ответственное дело. Даже