момент. Может тоже рассмотрю этакое, отчего у Ворона крышу рвет. Почти не моргаю. Подпираю щеку и киваю. Даю отмашку. Мол, чего застыла. Давай исполняй стриптиз.

Три. Два. Один.

— Псих!

Отталкиваю летящее в меня барахло. Бесится львица. Аж шерсть дыбом. Вся искрится, как заклинившая в одном бешеном режиме гирлянда. Какая встреча, надо же. Не умеем мы себя вести как оказывается. И договариваться тоже без вариантов.

Следом отталкиваю, кажется, сумку. Перебор, дорогая. Вскакиваю. В мгновенье ока оказываюсь около. Выдираю рубаху и всем телом прижимаю к себе. Брыкается дикарка, шипит и скалится. А меня, блядь, прет!

Прет настолько, что залипаю.

Жадно поглощаю каждую эмоцию. Жру Дину взглядом. Магнетизм рвет вены и мозги. Пресыщенность становится блеклой и вовсе пропадает. Сейчас во мне бушует инстинкт охотника. Задавить и поглотить. Вот что нужно.

— Успокойся, — завожу ей руки сильнее за спину. Скручиваю ее, зажимаю. — С приездом, дорогая.

— Пошел ты, Давид, — плюется огнем.

Мы верно реально парочка сумасшедших. Иначе как описать что происходит. Нет подходящих слов. Густое и грозное плавает в воздухе, проникает в кровушку, бадяжит сильнее, впрыскиваю дозу адреналина и черт возьми… мутного желания.

— Как время провела? Пошло на пользу? — приближаю свое лицо к ее. — Понравилось?

— Все лучше, чем с тобой, Барский, — кусает за шею с силой. Дергаюсь и шиплю, а дикарка мстительно улыбается. — По крайней мере там хотя бы желанной себя чувствую.

— Что?

— То! Пусти меня сейчас же.

Отталкиваю и отворачиваюсь, чтобы не натворить дел. Информация меня оглушает. Я привык, что она как домашняя кошка, привык, что не смеет с кем-то спать, флиртовать и подобное тому. Даже восхищенные взгляды в стороны жены принимал, как некую игру. Мне было плевать. Плевать!

Сейчас что не так? Разве она мне интересна? Бред… Бред.

— Так кому ты там желанна?

Прищуриваюсь только потому, чтобы рожу совсем не перекорежило. Как бесноватого корячит. Ничего, все пройдет. Просто чувство собственничества (ненужной жены) обострилось. Привык, что делиться ни с кем не могу. Не в моих правилах.

— Кому нужно. Оставь меня в покое.

Вновь подлетаю к Дине, будто меня с места снесло высокоточной ракетой. Она уже в телефон пялится. Выхватываю и что же там. А там Ворон написывает! Что? Рассказывает, как доехал… Что не забудет их чего? Ночи? Ночи?!!!

Заебись. Аплодирую стоя. А я думаю куда, сука, пропал. А он к Дине хер пристраивать ездил. Вот же падла.

— И как тебе? — наступаю на нее, отшвырнув ее айфон вглубь комнаты. — Понравилось?

— Что понравилось?

Бояться она не собирается. Еще немного и ногтями лицо располосует. Ноздри трепещут, вся сжалась в комок, будто и правда атаковать собирается. Что с тобой случилось, девочка? Откуда ты такая?

— Трахалась с ним?

— Я же не спрашивала тебя с кем ты трахаешься.

— Ты видела. Сама же из постели вытаскивала.

— Гад! — щеку обжигает удар. — Сволочь!

— Еще, Дин, — подставляюсь ей. — Отрывайся давай. Бей!

Она бросается и наотмашь колотит по чем попадет. Нет, я не мазохист, но ей это нужно.

— Ненавижу! Жизнь мою испортил!

— Говори! — смахиваю руки, зажимаю, чтобы больше не брыкалась. — Трахалась с Вороном?

— Зачем тебе знать? Скажи и я отвечу.

Если бы я знал.

* * *

Кушай, милый то, чем подчевал свою жену долгое время.(от авт.)

Глава 15

Несмотря на боль в запястьях, трепыхаюсь отчаянно. Как он смеет задавать подобные вопросы, сволочь такая. Сам же не вылазит из постели своих силиконовых долин, а мне и поцеловаться уже нельзя.

— Узурпатор, — шиплю, практически давлюсь ругательствами, — ни себе ни людям. Что тебе нужно? Что приволокся в мою спальню? Иди к себе.

— О, нет, — Давида колотит так же, как и меня. Не понимаю причины его ярости. Я понятно, что разбушевалась, но его-то что толкает? — Прежде ответь. Был кто-то здесь?

Дергаюсь, как будто током шарахнуло. Рука Барского нагло лезет между моих ног. Он не касается, а хватает жестко, напористо. Взвизгиваю, пытаюсь оттолкнуть. Ничего не выходит. Против силы Давида я тряпичная кукла.

— Ты не смеешь, — чуть не плачу.

Его прикосновение пугает. Я не понимаю, что руководит им в данный момент, какое чувство взыграло? Никогда не заходил в мою комнату, никогда меня не трогал, а сегодня что с ним случилось.

— Смею. Еще как смею. Ты же жена моя, Дин. Забыла?

— Жена? Вспомнил?

Хватка становится слабее. Барский освобождает мои скрученные кисти, но размахнуться и оттолкнуть его без вариантов, потому что сразу притягивает и прижимает к себе плотно. А вторая рука все еще между моих ног. Горячие губы пробираются через рассыпанную гриву волос, приникают к уху.

— Вспомнил. Так что, спала с Вороном?

— Не твое дело.

В жизни никогда ничего не скажу. Пусть думает что угодно. Меня трясет от негодования и невозможности противостоять мужу. В смысле физически сопротивляться. Зря я на каратэ не ходила. Лежал бы сейчас к верху задом здесь. Уж я бы с ним не церемонилась. Но, к сожалению, вместо боевого искусства я только боевым раскрасом владеть могу.

— Скажи мне, Диночка.

Ведет большим пальцем по позвоночнику. Меня как током пробивает насквозь. Горячий шепот густыми осадками ложится по коже, звуки словно оседают на раковине и медленно плавясь, впитываются в кожу.

Давид обездвиживает меня вливаемым ядом, который как вирус распространяется со скоростью звука по телу. Что он делает? Еще и носом ведет по волосам, вдыхает аромат и удовлетворенно качает головой.

В запале стремительно окутывающих ощущения гадаю не поднялась ли у Барского температура? Или может он каких мухоморов обожрался пока меня не было. Юморю, да? Это от жуткого волнения Дина Петросяновна вылезла невесть откуда. Однозначно меня доконала такая жизнь. Эмоциональные качели под небеса, врагу не пожелаешь. То не нужна, то говори с ним о предполагаемом любовнике.

— Руку оттуда убери. Пожалуйста.

Стараюсь звучать твердо и грозно. Ткань трусов у меня условная, я жар его ладони в троекратном размере ощущаю. Давид немного шевелит пальцами и задевает особенно чувствительное место. Конечно, я сразу же начинаю почти умирать. Гад знает, где и как нужно трогать. Собираю остатки сил, сгребаю мозг в кучу и пытаюсь быть непробиваемой.

— Он тебя так трогал?

Откидываю голову назад. У меня предательски туманятся глаза, потому что сволочь не перестает периодически гладить там. Еще немного и взорвусь. Все происходит против моей воли и реагирую я на самом деле от того, что у меня миллион лет не было секса. Самоудовлетворения не в счет. Ловлю Давида в фокус и качаю головой.

Мне безумно