— Вот как… — сказал Уимзи. — Ясно. Ну, тогда здесь тупик.

— Да. Но это еще не все. Я на этом не остановился. Послал запросы на другие станции данной линии и выяснил, что был некий джентльмен с велосипедом, который сел на поезд в час одиннадцать минут пополудни в Джирване.

— Боже мой, неужели? — Уимзи вытащил подробную карту области и углубился в нее. — Это возможно, Дэлзиел, вполне возможно. Бархилл находится в девяти милях от места преступления, а Джирван расположен еще двенадцатью милями дальше. Скажем, все вместе — двадцать одна миля. Если он выехал в одиннадцать восемнадцать, у него в запасе имелось два часа. Значит, он должен был передвигаться со скоростью около десяти миль в час. Вполне реально для хорошего велосипедиста. Поезд, кстати, не задержался?

— Не задержался. Да, он мог успеть.

— Начальник станции дал какое-нибудь описание?

— Он сказал, что, по словам контролера, это был ничем особо не примечательный джентльмен лет тридцати-сорока, в сером костюме и клетчатом, низко надвинутом кепи. Чисто выбрит, или почти чисто, среднего роста, в больших очках с затемненными стеклами.

— Подозрительно, — заметил Уимзи. — Сможет ли контролер узнать его, как вы думаете?

— Полагаю, что да. Он сказал, что джентльмен говорил, как англичанин.

— Ага! — Уимзи мысленно «пробежался» по своим шести подозреваемым.

Уотерз был лондонцем и говорил на хорошем английском, такому учат в школе. Стрэтчен, хоть и шотландец, имел английский выговор, поскольку обучался в Харроу и Кембридже. Он, к слову сказать, высокого роста, а подозрительный пассажир — нет. Гоуэн был двуязычен: мог разговаривать на нормальном английском с Уимзи и на грубейшем шотландском со своими соотечественниками, да и потом, пышная шелковистая борода, которой никогда не касалось лезвие бритвы, была своего рода местной достопримечательностью — на нее советовали посмотреть всем приезжающим в Керкубри.

Грэхем ничем не уступал истинному лондонцу, его английский выдержал бы испытание и в Оксфорде. А удивительные голубые глаза Грэхема невозможно забыть. Поэтому темные очки? Фаррена никто не принял бы за англичанина — его шотландский не оставлял никаких сомнений. Сам по себе он тоже был притягательной фигурой: широкие прямоугольные плечи, взъерошенные светлые волосы, странный взгляд светлых глаз, поджатые губы и тяжелая челюсть. В Фергюсоне был также узнаваем шотландец — по акценту, хотя и не по речи, а черты лица невыразительные.

— Джентльмен дал какие-нибудь объяснения? — спросил Уимзи, выходя из задумчивости.

— Нет. Он подошел к станции, когда поезд уже стоял на платформе. Упомянул только, что поздно вышел из Баллантри или что-то вроде того. Он взял билет до Эйра. На велосипед была прикреплена соответствующая багажная бирка.

— Велосипед мы, наверное, смогли бы проследить?

— Без сомнения. Я послал запрос в Эйр и Глазго. Может, там его вспомнят…

— А может, и нет, — закончил Уимзи. — Ладно. Теперь, Дэлзиел, как говорится, и я докажу вам, что тоже даром времени не терял.

Его светлость продемонстрировал свой список подозреваемых.

Однако учтите, — предупредил Питер, — что список, может быть, и не полный. Впрочем, нам известно, что человек, которого мы ищем, — художник, а это существенно сужает круг подозреваемых. Все эти шесть человек, так или иначе, имели зуб на Кэмпбелла, хотя мотивы некоторых могут показаться смехотворными.

Сержант внимательно просмотрел список, то же самое сделал и мистер Максвелл. Полномочия последнего простирались на Керкубришир с Вигтонширом, и он знал всех живописцев в своем округе, хотя и не так уж хорошо.

— Из них, — продолжал Уимзи, — двое имеют алиби. Фергюсона в соответствующее время видели на станции Гейтхауса, он садился на поезд, отходивший в девять ноль восемь. При нем не было велосипеда, и он купил билет до Глазго. Там сейчас проходит выставка живописи, и нет сомнений, что именно туда он и отправился. Уотерз также поехал в Глазго поездом восемь сорок пять из Керкубри, в компании мисс Сэлби и мисс Кошран. Если все они были на вернисаже, то без труда подтвердят алиби друг друга. Стрэтчен не ночевал дома. Он вернулся к полудню с синяком под глазом и, более того, откровенно врал по этому поводу.

Уимзи вкратце передал разговор со Стрэтченом и Мирой.

— Да, странно, — согласился Дэлзиел.

— Мы не должны возлагать все надежды на велосипедиста в Джирване или даже на таинственного пассажира в Пинвери — оба могут оказаться самыми обыкновенными путешественниками. А вот Стрэтчен вполне мог написать картину в Миннохе в одиннадцать часов утра и примчаться в Гейтхаус к ленчу. Там всего двадцать семь миль езды. Конечно, его могли узнать, но люди, совершающие убийство, и так сильно рискуют. Кроме того, накануне он мог спрятать свой автомобиль где-нибудь поблизости и воспользоваться им на пути назад, захватив и велосипед. Я, кстати, вам еще не рассказывал, что в Гейтхаусе из гостиницы «Анвос» пропал велосипед?

Дэлзиел отрицательно покачал головой.

— В данном деле много неоднозначного, — сказал он. — Если, конечно, считать это делом. Мы ведь еще не получили заключение доктора.

— Полагаю, оно будет завтра?

— Да. Дело представлено на рассмотрение прокурору-фискалу, поэтому будет произведено вскрытие. Кстати, сегодня вечером мы ждем приезда сестры Кэмпбелла. Кажется, она — его единственная родственница и обязана опознать труп.

После того, как сержант и его начальник ушли, Уимзи какое-то время сидел и задумчиво курил. Его беспокоил Уотерз. Той ночью Питер оставил приятеля в опасном состоянии духа. Последний поезд из Глазго прибывает в Керкубри в девять часов вечера. Если Уотерз действительно уехал на выставку, сегодня он вряд ли вернется. Он должен был прибыть в Глазго лишь в начале третьего. Стал бы кто-нибудь проделывать столь долгий путь с тем, чтобы провести в городе каких-то жалких три часа? Если только, конечно, он не стремился обеспечить себе алиби. Но рискнул бы кто-либо создавать себе алиби таким способом?

Уимзи вновь вернулся к расписанию. Керкубри — отправление 8.45. Нужно собрать показания свидетелей. Тарф — 8.53. Бридж-оф-Ди — 9.02, а оттуда как, если не на машине? Касл-Дуглас — 9.07. Вот это другое дело! Касл-Дуглас был узловым пунктом. Отсюда можно, например, повернуть обратно в направлении Ньютон-Стюарта. Да. И поезд подходящий есть. Конечно, смешно рассуждать об этом, ведь Уотерз находился в обществе двух женщин, но все же не помешает проверить. Касл-Дуглас — 9.14, Ньютон-Стюарт — 10.22. Уимзи вздохнул с облегчением. Если убийцу видели рисующим в десять часов утра, Уотерз отпадает. К этому времени он не мог бы успеть доехать до самого Ньютон-Стюарта.

Но все еще зависит от заключения врача. Если они оба ошиблись по поводу трупного окоченения, тогда возможно, что Кэмпбелл сам делал набросок в Миннохе до начала двенадцатого. В этом случае… Уимзи снова принялся штудировать расписание.

В этом случае поезд, прибывающий в Ньютон-Стюарт 10.22, может оказаться очень кстати для предполагаемого убийцы (при условии, что злоумышленник знал о намерении Кэмпбелла отправиться на этюды в Миннох). Автомобиль домчал бы его от Ньютон-Стюарта (до места предполагаемого преступления) за 20 минут (времени более чем достаточно). И хотя Уотерз не держит машину, ее легко взять напрокат. Само собой, это рискованно, чертовски рискованно: в сельской местности люди прекрасно знают друг друга, а к тому же, на самом деле, кто доверит машину без водителя первому встречному? С другой стороны, если залог был достаточно велик, хозяин мог согласиться. В общем, не следует так быстро вычеркивать Уотерза из списка подозреваемых.