что вам, землянкам, про сотню особо не показывают. Вы же потенциальные сосуды, детей им вынашиваете, вас берегут…А у нас-то на Верте радиация какая…Никаких сосудов нет, так что нам, чтобы знали, чем может дело кончится, всю игру крутят как и конфедератам- высшим волкам. Запугивают типа. Прямо на все небо лазерная дымка висит- показывает. Только звука нету… Но оно, знаешь, когда дикие тут баб жрут или стая толпой насильничает на обряде – оно и без звука понятно…

Рона как-то странно, нервно улыбается, скользнув по мне зелеными глазами, и снимает поджаренную рыбу с огня.

– Будешь?

– Нет, – после ее слов даже вид еды вызывает у меня легкую тошноту, слюна становится горькой, – Рона, расскажи мне лучше побольше про Араю. Я только слухи знаю, нам и правда саму сотню не транслировали, а Гер…кхм…волк не говорит толком ничего.

– А шо тут рассказывать – бежать надо, – ворчит Рона с набитым ртом. Опускается рядом со мной на солому и с видимым удовольствием быстро расправляется с едой, – Вот сейчас доедим и рванем, да?

– Сейчас? – я округляю глаза от неожиданности. Я как-то не была готова к такому повороту. Рассеянно озираюсь по сторонам, осматривая хижину, и она вдруг кажется почти родной, знакомой, безопасной по сравнению с темным лесом, кишащим одичалыми волками…

– Или с волком своим понравилось? – немного презрительно цедит Рона, в первый раз взглянув на меня свысока, – Ну, так он все равно тебя на тот свет спровадит, чтобы сейчас не пел. Только Огонь – наш шанс. Хочешь помирать ради вшивого пса – твоё дело. Я не собираюсь.

– Рона, а как это происходит вообще? – решаю я все-таки допытаться, – Ты говорила обряд какой-то будет после совета? Расскажи…

– Эх, и откуда только ты такая невежда на мою голову. Простых вещей не знаешь, – хмыкает она, сдувая прядку, упавшую на лицо и опять вгрызаясь в рыбу.

– Да, не знаю. На Земле я всю жизнь в доме наместника вервульфа прижила прислугой, а потом меня сосудом отправили на Вельдан. Только слухи и ходили, один другого страшнее про сотню, а чему верить, что правда…Я и не знаю ничего. Знаю только про Огонь да что не выжить тут. А почему, как…Расскажи.

– Ну, так тут просто всё. Волков на Арае много, сбрасывают их сюда со всех уголков Великой Конфедерации, всех, кто хоть чуть-чуть знатен. Простых-то так убивают свои же, их и не считает никто…Большинство тут дичает…Цивилизации нет, баб нет, условия суровые, зверем и выжить легче. Да только одичавший волк – он же тупой совсем, все равно, что та собака на цепи. Злой и дурной. Животное. Потому некоторые тут стараются сохранить человеческий облик, чтобы последние мозги не просра…Ну, ты поняла.

Рона улыбается, демонстрируя глубокие ямочки на круглых щеках и щербинку между зубов, а я киваю, чтобы продолжала.

– Такие создают поселения целые, вот примерно из таких землянок, держатся стаей вокруг своего вожака, договариваются с другими разумными стаями об обмене или что там тут еще надо…В общем, вполне сносно живут, если бы не бабы. Баб нет, а для волка это тяжкое испытание. Уж наверно и сама знаешь, какие они до нас охочие.

Я краснею, тупя взор в пол, а Рон издает похабный смешок и продолжает.

– Вот потому у них и такая охота за сотней. Первые семь лун каждый сам за себя, лови, прячь, что хочешь делай. Но на восьмой луне обязан вернуться в клан и притащить добычу. Она становится общим богатством стаи. А уж как будут пользовать, то вожаку решать. Могут на обрядах по кругу пускать, могут с другой стаей на что-то дико нужное поменяться, могут кому одному за заслуги оставить, что для нас с тобой был бы, конечно, самый лучший вариант…Вот только конец-то все равно предрешен. Если и останемся живыми, то на исходе двадцать девятой луны стая обязана будет нас ритуально убить, иначе Конфедераты их накажут. Такой уговор здесь. Наказать могут по-разному, но всегда ничего приятного. Ядерку скинут, воду отравят, мендельскую мошкару выпустят…Истребят короче, только так, чтобы и другим неповадно было. Конечно, кто рискнет ради одной суки помереть всей честной компанией, тем более, что через семьдесят лун новую сотню баб скинут. Вот и убивают…

Рона тяжело вздыхает и вытирает жирные руки о штаны, расправившись с рыбой.

– Так что, Дина, если ты на волка своего надеешься, не надейся. Он против стаи не пойдет, как пить дать. Не верь ему. Единственный наш шанс – добежать до огня.

Я молчу, обдумывая ее слова.

– А если добежим, что с волком…кхм…с волками будет? – хрипло спрашиваю.

Вдоль позвоночника ползет липкий холодок. Я, кажется, знаю ответ, пазл почти сложился…

– Ничего хорошего, – равнодушно фыркает Рона, подтверждая мои мрачные догадки – Но то уже не наша забота. Ну, что, готова? Пойдем! Что у тебя тут полезного можно прихватить? Флягу бы…О, ножик вон валяется. Ножик – это хорошо…

Я молчу, обхватив колени руками и уставившись на огонь. Языки пламени режут глаза и расплываются кроваво-оранжевым месивом…

– Что притихла? Волка своего жалеешь? Не жалей. Сейчас сбежишь, наоборот – хорошо. Может и не повесят на него, не будут травить его стаю. Ну, пойдем, вдвоем шансов больше, а то вечереет. Припрется скоро твой блохастый…Гер-р-р…– Рона рычит, передразнивая манеру вервульфов разговаривать, вскакивает с соломы и начинает деловито шарить по хижине, готовясь уходить.

– А запах мой? Гер сказал, что у меня очень сильный запах, – вскидываю на нее расфокусированный взгляд, наблюдая, как она ныряет по самый пояс в сундук Гера.

– Да –к это может для него сильный. Может пара ты его, вот ему и воняет, – отмахивается она от меня небрежно, – Ты вон тоже, гляжу, раскисла. Видать, зашел тебе…Только не ведись на эту звериную чухню. Пара – не пара, сбежать не даст все равно. Всё, хорош рассиживаться. Вставай!

И я, словно загипнотизированная ее решительностью, поднимаюсь с соломы. Кровь возбужденно кипит, по телу разносится будоражащая дрожь. От Роны прет такой простой, неказистой, но сильной энергией, что она невольно втекает и в меня и словно от спячки пробуждает. Действительно…Ну, что я сижу тут? Чего жду? Что Гер сжалится, спасет, решит все за меня?!

Нет. Глупо. Надо уходить…

– Твое? – Рона небрежно швыряет в меня мои вещи, штаны и залатанную на плече майку.

Сама начинает рыться в рюкзаках, отбирает нам два, забивает их вещами. Я торопливо одеваюсь, пока она собирает вещи. Пальцы не слушаются, дрожат…

– Ну, пойдем?! – поворачивается ко мне моя новая приятельница, держа в