затылок. Сразу видно – приезжий. Местные модники давно перешли от классической федоры на трильби, а кто считает деньги от зарплаты до зарплаты носят кепки с широкими козырьками. Без головного убора выйти на улицу – дурной тон, не поймут. Но местную моду лучше не игнорировать. Или будешь бросаться в глаза в пестрой толпе. Вот и франт, пытается особо не выделяться, а все равно будто прыщ на пустом месте.

Адам Барг выбрался из трамвая и пошел в сторону реки. Он неплохо потрудился утром и ему было плевать, что о нем думают окружающие. Вчера удалось получить аванс, сегодня с утра встретится с пронырливым частным детективом и на следующей неделе будут результаты. Да, Барг никоим образом не пересекался с людьми из британского консульства в Варшаве. И не подрабатывал на официального резидента. Зато долго и упорно выполнял разные интересные поручения от мистера Такера, который решил доверить перспективному и пробивному мужчине серьезное задание. Навести справки, собрать сплетни и слухи, подергать за выявленные ниточки. Ничего сложного, рутина.

Свернув на Розбрат, Адам неспешно двинулся по посыпанным песком парковым дорожкам. Еще пятнадцать минут – и дома. Очередной съемный угол, но его устраивает. Тихо, поднялся на третий этаж по скрипучей лестнице и забыл про шум большого города. Окна смотрят в сторону деревьев, слышно пение птиц и редкий цокот копыт проезжающих экипажей. Облюбованный ресторанчик в пяти минутах ходьбы, до набережной рукой подать. Дождаться отчет нанятого детектива, получить деньги и можно устроить отдых на Лазурном Берегу. В Германию ехать не хочется, в газетах жалуются на дороговизну продуктов. Варшавский протекторат уже наскучил. Самое время развеяться во Франции.

Шагавший чуть позади сопровождающий в рабочей одежде оглянулся, быстро нагнал цель и дважды ударил острым лезвием в спину – в правую и левую почку. Не замедляя шаг свернул на боковую дорожку и через пять минут уже снова цеплялся за проезжающий мимо трамвай, направляясь на окраины города. Мертвого Адама Барга нашла через полчаса гувернантка, забравшая воспитанников из школы. Полиция опросила прохожих, разослала словестный портрет погибшего по другим участкам и сдала дело в архив с пометкой “ограбление”.

Сообщение в Нижний Новгород пришло на следующее утро. Расшифрованную депешу подали на серебрянном подносе, поверх остальной корреспонденции. Прочитав текст, сидевший в огромном кресле мужчина недовольно фыркнул:

– Британцев погубит снобизм. Считать себя умнее других и так топорно работать... Что с разовым исполнителем?

– Закопали, ваше превосходительство. Еще химией сверху посыпали, чтобы никакая собака не сунулась.

– Хорошо. Людей в Варшаве предупредить, чтобы сидели тихо. Не вздумали устраивать какую-нибудь самодеятельность. Придумали же – подзаработать для будущей акции... Никому доверять нельзя – все самому приходится планировать и перепроверять. В такое время поднять волну – моментально на карандаше у Особого отдела окажешься. Хватка у местных волкодавов отменная, мигом весь клубок размотают.

– Может, ниточки вообще оборвать, ваше превосходительство?

– Посредники моих людей знают?

– Никак нет, работали через студента, его давно в живых нет.

– Тогда не будем суетиться. Пусть на месте держат глаза и уши открытыми, может что полезное узнают. Новую акцию пока отложим. Не время сейчас. Пока не время.

* * *

Багровое солнце медленно садилось за далекую каменную гряду. Ветер трепал клубы черного дыма, доносил запах горелого мяса и вываленных внутренностей.

Спланированная оборона и планы, составленные командиром роты развалились, столкнувшись с идиотизмом одного единственного человека. Господин капитан Седецкий не удержался и решил лично поучаствовать в будущем сражении. Хотя его и просили остаться в резерве. Нет – сгреб всех доступных лошадей и верблюдов, при отдаленных звуках перестрелки сунулся левее и повел русских в атаку. Практически лоб в лоб на превосходящие силы противника. Чуть больше ста человек на тысячу наемников, не считая бесконечные толпы черных аборигенов, бегущих резать “белых обезьян”. В итоге штурмовикам пришлось контратаковать, спасая остатки разгромленного отряда. После чего трижды отбрасывать орды нападающих: вооруженных холодным оружием дикарей и стрелковые цепи следом. Под бесконечным артиллерийским обстрелом, вражеским огнем картечниц и ружейными залпами прущих вперед головорезов.

Если бы не четыре картечницы Шмайссера, смяли бы оборону. Как пить дать – смяли. Вся округа от занятого холма и до Эль-Увайнат завалена телами. С боков убитых куда меньше, обходными маневрами чужие офицеры не особо увлекались. Дорогу позади перерезали, мелькали вдали чужие фигуры. Но британцы сделали ставку на один таранный удар. И теперь откатились, зализывать раны. Учитывая их тотальное превосходство в живой силе и пушках, вопрос уничтожения остатков роты – дело одного-двух дней.

Пробравшись по узкой траншее, Сергий кивнул вахмистру, мрачно снаряжавшему обоймы к винтовке. Сквозь бинты на голове казака проступали пятна крови. Кизиму дважды цепляло осколками от шрапнельных разрывов. Хорошо еще, что господин гауптман приказал раздать все каски из обоза и заставил их носить. Если бы не эта защита, погибших в окопах было бы куда больше.

– Скажи, Сергий, какого ляда ты в атаку с архаровцами рванул?

– Так мы под прикрытием картечниц, Анисий Лазаревич.

– Ага. Такое прикрытие, что рубились всю дорогу и туда и обратно. Ладно башибузуки твои, пердуны старые. Им все бы только удаль молодецкую показать. Тебя-то куда понесло?

Пристроившись рядом, Макаров устало вздохнул. Помахать железом пришлось изрядно. Как и пострелять. Когда пробивали коридор для остатков русского отряда, парень раз пять простился с жизнью. Повезло, что германцы большую часть наемников прижали к земле, заставив попрятаться между невысоких барханов. Дикари с копьями и ржавыми мачете оказались намного слабее на удар, поначалу лезли, словно тараканы, затем дрогнули и побежали. Будь это регулярные части, легко бы не отделались. И так к ночи на ногах держались тридцать два бойца из приданной штурмовикам добровольческой роты. Еще двенадцать человек тяжелораненных рядом с госпитальной пещерой. Там же капитан Эраст Юлианович, до последнего махавший шашкой, изображая былинного героя.

– Принимай командование, Анисий Лазаревич. Из всех, кто по званию старше рядового, ты один остался.

– С Седецким что? Вы же его вытащили на себе, я видел.

– Две пули в грудь. Может до утра доживет, если лекарка вытащит. А может и нет.

– Беда... Сколько нас всего осталось?

– Германцев человек пятьдесят, да нас чуть больше тридцати в строю. Все. Счастье еще, что гауптман позаботился и патронов набрал с запасом, разве что оси тележные не лопались. Поэтому еще на день хватит.

– День... Завтра пушки подтащат и холмы с песком сравняют.

– Послезавтра. Ветер меняется, песчаную бурю тащит. До вечера будет глаза засыпать, только на следующую ночь угомонится. И как стихнет, тогда нас снова за глотку возьмут, это