Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Федот Тихонович Козлов на старости лет поймал себя на мысли, что где-то сумел подцепить иноземную заразу. Фронду или излишнее вольнодумство в просторечии. Что для урядника и человека в двух шагах от пенсии было очень странно. Но – бес попутал. Единственная радость, так это форма, в которой это выражалось. По вечерам теперь полный мужчина оставался на полчаса в околотке, чтобы с заглянувшим на огонек старшим городовым обсудить прочитанное в газетах.
Никаких либеральных подметных листков, до сих пор не закрытых раз и навсегда. Может быть, у государя руки не доходят писакам хвосты накрутить. Или, наоборот, специально свисток оставил, чтобы разные недовольные могли лишний пар сбросить. То же “Новое время” или “Две столицы” с фельетонами на депутатов Думы. Срамота.
Козлов и Захаров читали другую прессу. “Имперский вестник”, “Новгородский колокол” или даже “Печатный листок”, где больше половины страниц занимали объявления. Внимательно изучив все статьи, можно было понять, какое именно официальное мнение власти высказывают по тому или иному поводу. Очень полезно в наше беспокойное время. Потому как вроде войны поблизости нет и государство уверенно движется к светлому будущему. Но шевеления разные все равно в глубине ощущаются. Смущает умы далекая Африка и ничего с этим не поделаешь.
– Что за неделю нового, Аристарх Гвидонович? Задергали руководство из детинца, каждый день с докладом к обер-полицмейстеру приходилось ездить.
– Благостно все, Федот Тихонович. Последние бузотеры завербовались в строительные бригады и в Одессу укатили. Из-за этого цены для найма шабашников выросли, купцы жалуются, что чернорабочих уже просто так на бирже и не сыскать. Лихое дело – две тысячи за один призыв набрали только у нас. Сколько по остальным городам – даже не представляю.
– Да, это слышал. Хотя, нам же проще. Если голытьба в песках станет лопатой махать, тебе меньше придется в ночь-полночь на вызовы бегать... И в газетах хорошо пишут. Про то, как германский император позволил верным войскам закрепиться на достигнутых позициях. И про доблестный русский флот, вместе с итальянцами перегородивший Средиземное море от края до края.
Расстегнув пуговицы на жестком воротнике, урядник мрачно продолжил:
– Я только одно не пойму, если сводному экспедиционному корпусу так легко позволили север Африки к рукам прибрать, где же тогда враги наши исконные? Где франки с бриттами гадость удумали сделать? С какой стати им колонии захваченные отдавать за бесплатно?.. Неужели впервые за долгие годы сумели злодеев со спущенными штанами прихватить?
– Не знаю, Аристарх Гвидонович. Я даже кое-что из кляузных листков посмотрел, заголовки глазом пробежал. Молчат, ни о каких надуманных проблемах не пишут. Если бы что стряслось с добровольцами, уже бы желчью исходили.
– Вот и я о том же. Одна надежда, что немцы своей любовью к порядку и штыками привели к повиновению дикарей. Все же в Румынии они воевали долго, опыта поднабрались, не чета нашему Ваньке с печи. Глядишь, и будущий студент живым вернется, без ранений и с целыми руками-ногами. Тогда его к делу пристроить сможем. С медалькой-то.
Грыз урядника червячок сомнения, было такое. Подспудно мыслишка ворочалась, загнанная в самую глубину памяти. Ведь у пацана идею отобрали, верному человеку на блюдечке выдали и посчитали, что так и надо. Что люди в чинах и при власти лучше знают, как по жизни идти и кому в пояс кланяться. Только не захотел Сергий спасибо говорить. Собрался и на войну уехал, подальше от “благодетелей”. Обидно будет, если так и сгинет на чужбине, среди людоедов африканских.
– Домой я поеду, устал за неделю... Если что-то узнаешь, мне скажи. Тяжело на сердце. Будто заново с Портой на Балканах бодаемся. Все у нас хорошо, балы каждый день и праздники с салютами. А потом – бах, и болгары в Софии с турками соглашение подписывают, нас не позвав.
* * *
С водой повезло. Четверка Сергия в обед, когда буря чуть успокоилась, подгребла верблюдов, нагрузила пустыми бочками и двинулась по узкому овражку, уходившему от холмов на север. Сначала по прямому отрезку, а затем петляя между отвесных красных стен. Над головой ветер еще кидался песком вперемешку с вездесущей пылью, а рядом с грязной водой тихо. Ни чужих патрулей, ни зверья. Все попрятались. Только Макаров и староверы ведрами успевают наливать живительную влагу, которую потом через несколько слоев марли процедят, хинин с прочей дрянью германской намешают и по флягам разольют. Шесть бочек – это два дня еще продержаться можно. Больше все равно не позволят.
– Сумеем еще разок, Сергий? – закончил цеплять на ремни последнюю бочку Мордин. Поднять верблюда – и можно двигаться в обратный путь.
– Нет, Фокий Карпович. Еще час пометет и все уляжется. Как раз времени в обрез, чтобы обратно вернуться. Потом сюда наверняка бритты кого-нибудь сунут. Как мы овраг с той стороны под прицелом держим, так и бережок этот обязательно под себя соседи подомнут. Не придурки с той стороны, даже не надейся.
– Тогда ночью? Нам без воды никак. А на восток идти смысла нет – там все как на ладони.
– Завтра думать будем. Пока давай не расслабляться. Тереби животин, топать пора.
С водой Сергий еще сам хотел чуть-чуть повозиться, как в лагерь вернутся. Собрал из гильз и веревок подобие простейшего “круга смерти”. Крышку у бочки поднять, на поверхность воды сверху положить, чуть силы влить – вся дрянь до самого днища передохнет. Заполучить какую-нибудь холеру местную или паразитов совершенно не хотелось. Главное, чтобы мужики рядышком постояли, от любопытных глаз прикрыли. Потому что дай волю горбуну в черной рясе, так и до трибунала не доживешь, здесь потребует на костер отправить.
Но, надо отдать должное, бился Герасим храбро. И с винтовкой управлялся неплохо, и в рукопашную ходил, когда в окопы дикари полезли. Одного на штык насадил, упавший тесак поднял и пошел рубиться, словно кочаны капустные с плетеного тына сшибал. Сила у монаха чудовищная, ему что шею одним ударом раскроить, что руку или ногу кому укоротить. Потом, как атаку отбили, вернулся и кричащих от боли чужих раненных упокоил. Настоящий ангел смерти.
Обходивший дозоры вахмистр притормозил рядом с отнорчком, откуда торчали знакомые сапоги. Таких позиций понаделали много – узкая щель, чтобы лежать удобно, вперед дырка. Сверху прикрыто плоскими камнями. Шрапнель не страшна, а фугас любое укрытие расковыряет, сколько ты сверху не наваливай.
– Что высматриваешь? – спросил Кизима, даже не пытаясь высунуться из глубокой траншеи. С другой стороны глазастых много, периодически постреливают. Никак угомониться не могут.
– Господин гауптман бинокль из личных