благодаря чему до сих пор жив. Даже после того, как один из дрянных городишек в Техасе сожрали муравьи размером с кулак. Тоже придурки пытались поиграться с новыми штуками, добытыми в разоренных могилах. Кстати, вояки. Хотя, чему удивляться? Иногда мне кажется, что у них в башке одна кость. Задал им направление и дальше уже до победного конца.

Допив виски, Флетчер убрал фляжку и вздохнул:

– Грузовик я прибрал к рукам. И без меня он точно не поедет. Местечко для вас приготовить?

– Нет, мы уматываем сразу, как стихнет ветер. Может быть, даже успею сверху посмотреть, как подполковник доблестно завершает резню.

– Не боитесь, что кто нибудь попробует забраться на борт без спроса?

– Я давно ничего не боюсь, дружище. Опасаюсь многого – это да. Но не боюсь. А для тех, кто вздумает сунуться без билета, у меня в запасе есть новинки от Томпсона. Дикая вещь – ручной пистолет-картечница с магазином на пятьдесят патронов. Я успел прихватить несколько штук, когда отправился в путешествие. В газетах уже окрестили “Чикагским пианино”. Ребята успели проверить в деле, пока армия не наложила лапу. Точность у этих молотилок паршивая, на тридцати шагах в пивную банку не попадешь. Зато против толпы – страшная штука. Уже выдал команде, чтобы дали прикурить всем и каждому в случае проблем.

Прислушавшись к завыванию ветра за тонкой брезентовой стенкой, Гарнер сунул мрачному британцу сложенный листок с номером телефункена и адресом на будущее, попрощался и ушел в ночь, к дирижаблю. “Колбасу” заплели канатами в одной из огромных промоин, выкорчевать откуда не сможет никакая буря. Но, заполучив вожделенные амулеты, американец решил зря не рисковать и улетать при первой возможности. Его обостренное чувство потенциальных неприятностей уже в голос вопило, что местные вояки вот-вот и наскребут на пятую точку разнообразных развлечений. Которые в Африке обычно оканчиваются одинаково: тебя или сожрут, или закопают в ближайшей вонючей яме.

Проводив гостя, Флетчер пригорюнился. Из Лондона от него ждали исключительно победных реляций. Все просьбы по оружию и железу удовлетворили? С лихвой. Значит, старайся. Подпихивай недотеп в погонах к правильному решению. Мясом для штурма вас обеспечили, нечего рассиживаться.

О том, что и как придется докладывать в случае возможного поражения, даже думать не хотелось. Пока же все радостные доклады смахивали на отчет Пирра о результатах драки с римлянами: “еще разок повоюем и всем скопом переберемся на кладбище”.

* * *

В командной пещере подполковник Эшли ругался с вождями племен. Не со всеми, отловить удалось только четверых. И теперь худой мужчина орал на бедолаг, не стесняясь в выражениях:

– Вам дали воду! Вам дали еду! Вам разрешили первыми войти в Марзук, когда прикончим остатки ублюдков на холме! Чего вы ждете? Почему побежали вечером? Ведь вы уже были во вражеских окопах!

– Там нет людей, там одни демоны. Они убивают без остановки. Мы их не смогли уничтожить.

– Нет там демонов, там одни солдаты! Уставшие, без какой-либо поддержки. Их – жалкая горстка, которую для вас растоптать, словно скорпиона, попавшегося по дороге... Вам очень повезло, что началась эту дурацкая буря. Иначе я бы утром уже отправил вперед всех, до последнего. И Марзук отдал солдатам, кто готов сражаться, а не плачет от страха, словно женщина.

Взявший на себя смелость отвечать негр скривился. Мало того, что вместо обещанных глупых фермеров столкнулись с озверевшими от крови солдатами, так еще и обзываются...

– Буря не только тебе мешает, большой белый. Шаманы тоже пока не могут использовать худу в полную силу. Надо дождаться завтрашнего вечера.

– И что изменится?

– Мы будем весь день говорить с предками. Они поделятся с нами удачей. Они подарят ярость диких зверей, наполнят сердца храбростью... Завтра ночью мы сможем напасть на твоих врагов, большой белый. Мы подкрадемся, словно невидимые тени. И обрушимся на их головы, словно ливень.

– Завтра ночью, – задумался Винс Эшли, подцепив большими пальцами широкие лямки подтяжек. Мундир он сбросил на колченогий стул, не посчитал нужным встречать дикарей в форме. – Хорошо. Я тебя услышал. Ты – единственный, кто вызывает у меня доверие. Один день и ночь я готов потерпеть. И даже разрешу вам идти первыми после победы, собирая богатую добычу. Как и договаривались. Но если послезавтра утром вы снова начнете рассказывать о неубиваемых врагах, я сильно обижусь. Очень сильно... А у меня есть не только картечницы. У меня еще есть пушки. И железные машины, которые разорвут ваши тела шипастыми колесами... Иди, вождь. И хорошенько пни шаманов, чтобы они постарались и сделали все, как надо. Потому что мое терпение скоро закончится.

Дождавшись, когда увешанные бусами и связками мелких костей гости уберутся в ночь, подполковник устало опустился на стул и спросил у застывшего сбоку капитана:

– Паркер, надеюсь, ты не полезешь послезавтра в атаку лично? Скиннер получил гостинец прямо в лоб, задняя часть головы разлетелась по всей округе.

– Не дурак, Винс, одного примера вполне хватило.

– Мне плевать на ирландский сброд и шелупонь, которую нам слили вместо нормальных солдат. Но пусть не за день, так за неделю мы горстку мерзавцев на холме додавим. Даже если для этого придется положить в песках всех черных обезьян... Что по общей ситуации?

– Десять пушек к вечеру вышли из строя. Я спросил артиллеристов, обещают четыре вернуть в строй. Снарядов маловато, на один серьезный огневой налет.

– Пусть подтащат чуть ближе, чтобы могли стрелять точнее. Например – оборудуют позиции в деревне. Оттуда доплюнуть можно... Картечницы на фланги. Усилить оцепление позади холма на дороге. Не удивлюсь, если германцы попытаются пойти на прорыв... Что еще?

– Мы подтянули все хвосты из Гата, оставили там чуть больше сотни на охране пустых складов. Три броневика здесь. Не уверен, что они смогут преодолеть весь путь до Марзука, но выкатиться на поле завтра им по силам.

– Послезавтра. Буря до вечера, насколько я понимаю. Передышка перед решающим сражением. Ночная атака дикарей, утром оценим успех. Если снова облажаются, тогда уже погоним вперед броневиками и штыками ирландцев... Кстати, что с дирижаблем? Смогут слетать на разведку?

– Янки отказался. Предупредил, что в случае любых попыток сунуться в его лагерь встретит огнем. Наглый тип. Поцапался с черномазыми, удрал к себе, как только стемнело. Вроде собирался улетать.

– Черт с ним. Бомб у нас все равно нет. Так что пусть проваливает. Когда все закончится, я найду способ описать его “храбрость” газетчикам. Пусть смешают с дерьмом... Все. Ужинать и спать. Надеюсь, завтра мы отдохнем и соберемся с силами, чтобы решить эту мелкую