делать, улыбаемся и терпим: это моя плата за отменные помидоры «Черный слон».

А это дивное слово «кушать»? Если бы я чувствовала в себе достаточно силы воли, слабоумия и отваги, то обязательно бы зарегистрировала в России партию «Мы не кушаем, мы едим!». Устаревшее и приторное на слух слово «кушать» будто заранее дает понять адресату: сейчас тебе будет очень вкусно, настоящий гастрономический взрыв тебя ждет. Именно это подразумевалось под словом «кушанье». В современном языке «кушают» все подряд и почему-то страдают именно дети. Но весь ужас знаете в чем? Дети вырастают, а «кушать» не перестают! И вот уже перед нами взрослый мужик, который очень хочет «покушать супчик с мяском и запить все это компотиком». Бедный русский язык и жена этого мужика.

А эта привычка именовать всех вокруг без разбора тетями и дядями? Есть у меня подруга – Калинина. С первых дней знакомства и уже больше двадцати лет мы называем друг друга по фамилии. Столько в этом теплоты, участия и близости – ну вы понимаете. На глазах и в буквальном смысле на руках Калининой росли мои дети, она часто приходила к нам в гости, всегда была в курсе моих и детских дел. Дети росли, и в какой-то момент я услышала от них вопрос: «Мам, а что, у Калининой есть имя?»

И здесь нужно кое-что прояснить. Конечно, у Калининой есть имя – Ольга, – но поскольку я называю ее всуе и лично всегда по фамилии, то и дети стали обращаться к ней так же. И случилось это потому, что не было у нас с детьми этого диалога:

– Ой, смотрите, кто это к нам пришел? Это же ТЕТЯ ОЛЯ!

– Здравствуйте, ТЕТЯ ОЛЯ!

Тут есть, кстати, интересный момент: в моем детстве были мамины подруги-тети, несмотря на то, что мама могла называть их по-дружески по фамилии, а мне они были представлены как «тетя Катя», например.

Но я не хотела отделять детский мир от своего, населяя его какими-то отдельными тетями и дядями: Калинина она и есть Калинина, зачем ее вдруг как-то по-другому представлять. Я уже не говорю о том, что есть же и вполне определенные понятия «тети» и «дяди» – вот я и оставила эти слова для своего брата и сестры мужа. Зачем путать детей?

Но мы склонны путать не только детей, но и себя. Родители моей подруги – тридцать лет в браке, уже есть внуки – до сих пор обращаются друг к другу «мама» и «папа». То есть в их жизни есть два этапа: до рождения детей, когда они называли друг друга Машкой и Олегом, и после рождения детей, когда они стали обращаться друг к другу как «мама» и «папа». Только вдумайтесь: дети уже выросли, с ними давно не живут, а самоидентичность потеряна на всю жизнь. Важная часть нас самих – наше имя – вдруг заменяется на статус. С какой стати? Зачем?

Язык никогда не помогал мне проявить нежность к ребенку. Для этого у меня есть объятия и поцелуи. Но что если мои дети были травмированы, не слышав именно от меня про «морковку», «штанишки» и «лапки»? Что если «съеденный помидор» доставил им меньше радости, чем «скушанный помидорчик»? Ничего, бабушки с дедушками восполнили мои пробелы, точно вам говорю. А мне не пришлось ломать свой язык, чтобы погрузить детей в параллельный детский мир – в моем мире им гораздо интереснее.

«Мне больно об этом слышать, потому что я по-прежнему люблю вашего отца»

Как я открыто говорила с детьми о сложном

Мы решили разойтись с отцом моих детей летом. Стандартная история: совместная жизнь, кажется, давно уже была по факту раздельной, но мы продолжали делать вид, что все в порядке. И вот один из разговоров на тему нашего дальнейшего семейного будущего вдруг как-то легко перешел в стадию принятия одного верного решения – жить раздельно уже по-настоящему. Помню, как меня кольнула тогда мысль: и вот так вот, быстро, за десять минут разрубается целая жизнь, прекращается счастливый некогда брак? Но сейчас речь не об этом.

Мы решили не будоражить ни детей, ни общественность и тихо, спокойно и интеллигентно разойтись. Мы же взрослые ответственные современные люди, зачем нам дрязги и скандалы? Мне очень нравилось наше единение в этом вопросе, мне казалось, что я выгодно отличаюсь на фоне истеричных мамаш, которые немедленно начинают настраивать детей против отца и запрещают им видеться. Мне повезло с мужем: он всегда был отличным отцом, у меня не было никаких сомнений в том, что дети выйдут из нашего развода абсолютно без потерь.

Но я не предполагала, что не справлюсь с главным: не смогу поговорить об этом с детьми. А чтобы в итоге смочь это сделать, мне потребовалось несколько месяцев.

Поначалу, видимо на фоне психологического шока, я была на подъеме: мне виделась новая интересная жизнь, ведь как теперь будет удобно: мы будем заниматься детьми на равных, перестанем раздражаться из-за бытовых проблем, мне станет легче. Проблемы начались, когда дети впервые спросили, а где, собственно, папа. И тут я, такая смелая, современная женщина, трусливо вжав шею в плечи, выдавила: «А папа на работе на этой неделе, очень много работы, понимаете, поэтому даже спать некогда». Более нелепый ответ вряд ли можно было придумать. Так, наверное, женщины себя успокаивают, когда муж не возвращается ночевать: ну работы у него много, глаз не сомкнуть, ну. Зачем тратить время на дорогу домой, когда можно в офисе переночевать? В каком таком офисе ночуют, вы не знаете? Такой сценарий можно представить только у ночного сторожа – но у сторожа разве бывает завал на работе?

В общем, почему-то я решила так глупо поступить с детьми, обманув их так же, как и сама была бы рада обманываться.

Но говорить то же самое через неделю было совсем невозможно. И тут, казалось бы, нужно было уже взять себя в руки и сказать правду. Ведь что может быть легче, чем сказать так, как есть? Но