Спокойно… Спокойно…

Это просто случайный интерес, просто любопытство. Доля восхищения внешним видом, но равнодушная – так любуются статуями.

Остыл процентов на пять.

Черт, если так пойдет дальше (они даже не вместе), ему лучше не касаться плащевика, чтобы не провоцировать нежеланный ход событий на Земле. Чью-нибудь травму, например. И даже Сиблингу он за это отвечать не будет, никому не будет.

Но еще более интересное событие случилось чуть позже – Инга испытала шок. Такой глубинный, что ткань сканировала резкое изменение давления, пульса, зафиксировала короткую тахикардию. Что она увидела? Шок этот длился тогда, когда она завершила дела, когда села в транспорт, когда вернулась в старый дом. Прошел час с лишним, а ее состояние изумления, недоверия к случившемуся, онемения не прошло. Как и дичайшая жажда что-то срочно прояснить.

Не приведи создатель, это связано с тем мужиком…

Рид вдруг понял – ему мало радиосигнала. Ему нужен иной доступ на землю: визуальный экран-ретранслятор, работающий в режиме реального времени. Чтобы видеть. Он хотел стабилизировать собственный фон? Хрен. Его частоты пошли волнами, рябью, раздражением. К тому времени, когда коллега вернулся в кабинет, Герхер-Вард понял, что сотворит новый сложный канал, по которому сможет все видеть. Все, черт его дери…

«Что напрягло Ингу? Что вызвало шок? Что за мужик оттянул на себя ее внимание?» Он должен узнать. Плести такой код, чтобы не засекли, придется долго, кропотливо и серьезно, но он это сделает – получит к ее местоположению полный доступ.

Ему надо.

В застегнутом наглухо воротнике стало душно, тесно.

– Рид, ты «искришь», – Брент смотрел изучающее.

– Ничего. Просто подумал о неприятном.

«Должно быть, о сильно неприятном», – читалось в серых глазах Хоксона.

«Куда уж сильнее». Но об этом лучше не здесь.

– Возьми на себя всех, – распорядился, – раздай указания, кому, что и куда.

– А ты?

– А я пойду… прогуляюсь.

Ему нужна была улица. Ему нужно было разорвать с ней контакт хотя бы временно, потому что Герхер-Вард опять выходил из берегов, как океан. Океан с кислотой…

По коридору он шагал быстро и ни на кого не смотрел.

*****

(Prime Circle – As Long as I'm Here [Live in Oslo])

Земля. Колзуновка.

Инга.

В эту игру «Ты мне – я тебе» мы с теткой раньше играли часто. Если мне что-то требовалось и тетя Нина могла это дать, она просто выдвигала условие: «Сделай и получишь».

Выдвинула и сейчас: почистить картошку, вымыть полы, подмести крыльцо. За три фразы превратила меня в Золушку, а сама ушла в магазин (заодно потрещать с кумушками). Удалилась с недовольным видом, продолжая демонстрировать неприязнь, но я не роптала, потому как за труды получала «приз» на целые сутки – стоящий в амбаре велосипед.

И да, двадцать пять километров на велике без подготовки – это ноющие мышцы и минимум два часа времени, но я была готова рискнуть. А как еще добраться до Яблоневой, если Митич нажрался сразу после возвращения, уже через сорок минут лыка не вязал?

По дому в ее отсутствие я не слонялась, некогда.

Побултыхала картошки в тазу с грязной водой – тетя Нина всегда строго экономила воду, – пошла искать нож. Тупой, скорее всего. И да, в другой раз я достала бы альбомы с фотографиями, долго всматривалась бы в лица родителей, плескалась бы в тоске (авиакатастрофа много лет назад), но теперь незачем. Я здесь не «время убивать», а с конкретной целью, и грусть мне ни к чему.

Чищеная картошка получилась рубленной, я отвыкла с ней возиться; тряпка все время цеплялась за шершавые доски пола. Подмести крыльцо… За полтора часа я умаялась, как на каторге, но получила заветный ключ от амбара, отперла навесной замок, выкатила стального коня.

– На свиданку, что ль?

Общаться тетке не хотелось, а новостей для сплетен очень.

– По делам.

Наверное, моя рожа была похожа на Комиссионерскую – взгляд сосредоточен, лицо ничего не выражает, губы поджаты.

– А-а-а…

На меня махнули рукой.

Угодить все равно не вышло бы, перекрась я стены, обшей черепицей крышу, почини забор. Бесполезно, бессмысленно, глупо. А где-то в Яблоневой сейчас мужчина с печаткой из Нордейла.

По влажной от луж дороге я покатилась неуверенно, то и дело норовя потерять равновесие. Спустя сотню метров выровнялась, чуть набрала скорость, вывернула на дорогу.

*****

(Michele McLaughlin – A Deeper Understanding)

Браун.

Он починил кран, и жизнь сделалась сносной. Здесь, в глуши, были красивые закаты, они прогорали медленно. Даг долго стоял, положив руки на подоконник. Он скучал по нормальному небу, не такому, как на Войне – висящей над головой серой массе, днем светлее, ночью глухой, как сатанинский кокон. Там он ненавидел поднимать глаза вверх, тут засмотрелся на переходы оранжевого и фиолетового у горизонта.

Знакомая Дэйна была права – здесь лучше. Тише, спокойнее. Лишь бы это место не стало новой тюрьмой, и тогда по возвращении он будет вспоминать его, если не радостно, то хотя бы с долей теплоты. Закаты хороши, что есть, то есть.

На ужин он отварил картофель. Думал, смешает его с готовым мясом из банки, получится вкусно, но странные консервы с названием «тушенка» попались то ли некачественные, то ли неподходящие для его личного пристрастия. Слишком много жира, соли, перца. И хоть Браун мясные комки предварительно подогрел, хорошим добавлением к картошке они не стали. Черный и довольно жесткий хлеб он порезал на ломти, открыл некие «шпроты», бросил пару маслянистых рыбин на хлеб, откусил, пожевал.

И понял, что жрать он здесь лучше, чем на Войне, не будет. Нет умений смешивать ингредиенты правильно, все названия сплошь незнакомые. Женщины умели как-то из ничего сделать вкусно – Даг в этом искусстве не преуспел. Преуспел в защите и бое, в маскировке, во владении оружием, много в чем. Но не в кулинарии. Картошку ел молча, телевизор не включал (что ему незнакомые новости?), все пробовал понять, «шпроты» – это вкусно или не очень? И да, надо было хоть масла сливочного купить. Теперь уже завтра.

Он застыл, не дожевав куска, когда кто-то вдруг настойчиво заколотил в калитку.

(Adam Fielding – Final Approach)

Кто-то залётный?

Случайный сосед за «спичками»?

Браун никого не ждал, гостей не жаловал и потому напрягся. Хотел по привычке сунуть пистолет за пояс, фыркнул, когда понял, что здесь его еще не купил. Ладно, разберется.

Когда вышел на улицу, обдало прохладным воздухом сумерек, скрипнули ступени. Пошел туда, где стоял гость. Гостья.