того, русь по этому договору обязывалась не обижать тех корсунских греков, которые приходили в Днепровское устье для рыбной ловли; а сама она не должна зимовать в этих местах, но с наступлением осени возвращаться домой. Очевидно, около Днепровского лимана в те времена еще существовали остатки греческих поселений.

Другое весьма важное свидетельство Игорева договора, которого нет в Олеговом, — это указание на крещеную Русь. Так, в случае бегства раба от русских к грекам он должен быть выдан назад владельцу. Если же он не отыщется, то русские, как христиане, так и некрещеные, должны дать присягу, каждый по своей вере, в том, что раб действительно убежал к грекам, и тогда за каждого раба владелец получает условленную плату, то есть по две паволоки. Наконец, самый договор, по условию, должен быть подтвержден присягою, как со стороны греков, так и русских.

По заключении мира цари греческие присягнули в присутствии русских послов; а потом послы греческие прибыли в Киев, чтобы свидетельствовать присягу Игоря, его бояр и дружины. Для этого князь с языческой русью взошел на холм, где стоял идол Перуна. Здесь она положила свои щиты, мечи, золотые обручи (шейные) и, по обычаю своему, произносила следующую клятву: «Если помыслим разрушить мир с греками, то да не имеем помощи от бога нашего Перуна, да не ущитимся щитами нашими, да будем посечены собственными мечами или погибнем от стрел и от иного оружия своего и да будем рабами в сем веке и в будущем». А крещеная русь присягала в соборном храме Илии над честным крестом; она клялась, что в случае нарушения мира пусть получит возмездие от Бога Вседержителя и осуждена будет на погибель в сем веке и в будущем.

Мирный договор заключался на вечные времена или, как выражается грамота, «доколе сияет солнце и стоит мир». После того Игорь одарил греческих послов, чем был богат, то есть мехами, невольниками, воском, и отпустил их. А греческие цари дарили русских послов, конечно, золотыми деньгами, дорогими паволоками и прочими произведениями византийской промышленности. Свидетельству Игорева договора о том, что значительная часть Руси была уже крещена, совершенно соответствует свидетельство Константина Багрянородного. В своем сочинении «Об обрядах византийского двора» он описывает торжественный прием послов эмира Тарсийского и говорит, что в числе наемной дворцовой стражи при этом находились крещеные русы, которые были вооружены щитами и мечами и держали в руках знамена.

Договор Игорев, так же как и Олегов, сохранил нам имена русских послов, которые на этот раз были довольно многочисленны. Главою посольства был Ивор, представитель великого князя Игоря. Затем встречаем особых послов: от Игорева сына Святослава (Вуефаст), от супруги Игоря Ольги (Искусеви), от племянника Игорева, также Игоря (Слуды), от другого его племянника Акуна (Прастен). Кроме Ольги, видим послов и от других княгинь, вероятно родственниц Игоревых, именно от Предславы (Каницар) и Сфандры, жены какого-то Улеба (Шихберн). Затем идут послы от других князей и знатных людей русских: Владислава, Турда, Фаста, Свирька, Войка, Аминода, Берга и прочих. В числе послов встречаются и некоторые гости, или купцы (Адун, Ингивлад, Гомол, Моны, Гунастр, Алдан и пр.), как представители от «всех людей русской земли», а в особенности, конечно, от русских торговцев, для которых главным образом и был важен заключенный договор. Последним упоминается «бирич» Синько.

Договоры Олега и Игоря заставляют нас предполагать, что в Русской земле уже в те времена господствовало деление на уделы между членами княжеского рода и что князья русские подчинялись старшему из них, сидевшему на Киевском столе. Впрочем, в числе этих князей, может быть, встречаются и такие, которые не принадлежали собственно к роду киевского великого князя, а были потомками местных родов, признававшими над собою его верховенство. В таком случае у киевских князей, конечно, существовало стремление при первом удобном случае посадить на место этих вассальных владетелей кого-либо из своих родичей, в чем главным образом и состояло объединение славяно-русской земли. Уделы давались не только князьям, но и княгиням. Так, по словам летописи нашей, супруга Игоря Ольга получила себе в удел Вышгород, расположенный верстах в двенадцати выше Киева на правом возвышенном берегу Днепра.

Те же договоры указывают и на тесную связь русского князя с его дружиною. Между тем как с греческой стороны присягают одни цари, облеченные неограниченною властью, с русской стороны вместе с князем присягают и его мужи, то есть его «дружина». Очевидно, без нее князь не может делать никакого важного дела, не может принять на себя никакого обязательства, касающегося целой русской земли. Рядом с дружиною мы видим в Игоревом договоре и земское начало: в заключении мира участвуют и купцы, хотя ясной границы между военным и торговым сословием в то время не существовало; торговцы при случае обращались в воинов, и наоборот; однако означенные купцы, отправленные из разных городов русских, все-таки могут считаться представителями уже более земского, нежели дружинного начала.

Обязанности подчиненных племен киевскому князю, конечно, выражались данью, которую они ему платили; князь за то давал им суд и расправу и защищал от нападения соседних народов. Эти взаимные отношения представляли первобытный вид того государственного порядка, который развивался впоследствии на Русской земле. По словам Константина Багрянородного («Об управлении империей»), с наступлением зимы в ноябре месяце князья русские, в сопровождении своих дружин, отправлялись из Киева в земли древлян, дреговичей, кривичей, северян, угличей и прочих подвластных славян. Там они проводили зиму, собирая дань, творя суд и расправу между жителями. Это пребывание их называлось тогда полюдьем. В апреле месяце, когда Днепр освобождался ото льда и плавание становилось свободным, русские дружинники спускали свои ладьи, нагруженные разными произведениями областей, по Припяти, Днепру и Десне в Киев, и здесь приготовляли судовой караван для отправки в Византию. Кроме названных Константином племен, обитавших по обе стороны верхнего и среднего Днепра, владения Руси при Игоре простирались с одной стороны на юго-восток до Кавказа и Таврических гор, на что указывает статья его договора относительно Корсуня и черных болгар, а с другой — они достигали на севере до берегов Волхова, о чем свидетельствует Константин, говоря, что при жизни Игоря в Новгороде княжил сын его Святослав; ясно, что этот город он получил себе в удел от отца.

Во время одного из упомянутых выше полюдий погиб знаменитый Игорь. По словам русской летописи, этот смелый, предприимчивый князь сделал оплошность. Пребывая в земле древлян на Волыни, он отправил в Киев большую часть своей дружины с собранной данью; а сам остался с небольшим числом людей и