class="p1">— С реваншистами сцепился, — признал я, пожимая товарищу руку. — С наступившим!

— Приятно всё же осознавать, что есть в этой жизни что-то незыблемое. Чаю будешь?

Я потёр ладонь о ладонь, поёжился и рассмеялся.

— Спрашиваешь!

На этот раз Лев чайник мне не доверил, занялся им сам. Провозился никак не меньше пяти минут, но воду всё же вскипятил.

— Надо практиковаться, — пояснил он, будто оправдываясь.

— Да кому ты это объясняешь? — отмахнулся я и взял заварочник. — Сам только тем и занимаюсь, что практикуюсь, только всё больше всякая ерунда выходит.

Первый стакан я выпил одним махом, даже пот прошиб. Тогда снял пиджак и повесил его на спинку стула. Лев смерил меня пристальным взглядом и вдруг улыбнулся.

— Ничего, что я в домашнем?

Я взглянул на его подпоясанный халат и рассмеялся.

— Да тоже не ради похода к тебе принарядился! Сразу с вечеринки завернул.

— И как Новый год встретили?

Прежде чем ответить, я налил в опустевший стакан заварку и добавил кипятка, но пить не стал, стиснул пальцами гранённые бока.

— Хорошо встретили. Но вот до того меня девушка бросила.

Я поведал товарищу о свинье, которую подложил Аркадий Пасечник, и Лев махнул рукой.

— В этом весь Аркаша!

— В смысле? — удивился я.

— Знаешь, почему я ему списывать перестал давать? — вопросом на вопрос ответил Лев. — Мне не жалко было, просто раз он у меня контрольную по истории слово в слово сдул и получил трояк, а мне четвёрку поставили. Так Аркаша с двумя тетрадями пошёл к учителю доказывать, что его оценка занижена. Мне в итоге балл скинули. Так-то вот. Аркаше любая несправедливость поперёк горла, а о последствиях он не задумывается.

Я озадаченно кивнул.

Если поначалу решил, будто Аркаша упомянул моё имя из ревности, то рассказ Льва заставил взглянуть на ситуацию с совершенно иного ракурса. Ну в самом деле — откуда бы моему бывшему однокласснику знать, что я от всех в клубе службу в корпусе в секрете держал? Откуда, а? Сам-то я об этом и словом не обмолвился. Такая вот ерунда…

— О чём задумался? — поинтересовался Лев.

— Да так. — Я отмахнулся, дотянулся до пиджака и вытянул из кармана небольшую коробочку. — Держи. С Новым годом!

— Ура! — обрадовался мой товарищ. — Всамделишний новогодний подарок! Только у меня отдарка нет. В магазины пока не хожу.

— Да ерунда. У тебя как динамика вообще?

— Динамика хорошая, — заявил Лев. — Сейчас сессия у студентов закончится, и с февраля начну институт посещать. Палинский уже все бумаги оформил.

— Здорово! — совершенно искренне порадовался я за друга. И за себя порадовался тоже — не без этого. Хотя, вполне возможно, что и рано. Пусть приглашение в вольные слушатели и обеспечено, совсем не факт, что меня отпустят из комендатуры в институт.

Впрочем, раньше времени забивать себе голову возможными проблемами не стал, приложился к стакану с чаем и шумно выдохнул. Хорошо!

Лев справился с подарочной бумагой и взвесил в руке стеклянный шарик — совсем как тот, что я приготовил в подарок Нине.

— И что это?

— Сожми и потяни сверхэнергию, — посоветовал я. — Давай!

Лев озадаченно глянул на меня, но последовал совету и его кулак немедленно задвигался из стороны в сторону, словно шар стремился выскользнуть из пальцев. Впрочем — не будто, а именно что и стремился.

— Занятная безделушка, — улыбнулся Лев.

— Не безделушка, — поправил я товарища. — Попробуй удержать её в воздухе. Импульсом или искажением силы тяжести — неважно. Только аккуратней…

Моё предупреждение запоздало — стеклянный шар крутанулся и слетел с ладони Льва, угодил в стену, отскочил на стол и едва не сшиб стакан, со звоном ударился о чайник и скатился на пол.

— Ух-ты! — охнул Лев, поднял его и восхитился: — Ни царапины!

— Плексиглас! — с гордостью объявил я. — А мотает его из-за смещения центра тяжести. Там полость не до конца заполнена веществом с повышенной чувствительностью к сверхэнергии. Мне для тренировок рекомендовали, вот я на подарки и заказал.

— Здорово!

Лев с минуту пытался заставить шар висеть строго в одной точке и весь упрел, поэтому вернулся за стол.

— Как понимаю, сегодня ты упражняться не в состоянии? — с усмешкой уточнил он, наливая себе чая.

Мне и со стула-то вставать не хотелось, поэтому кивнул.

— Ага. В пинг-понг поиграем.

Я разжал пальцы и импульсом перекинул свой шар из оргстекла на другую сторону стола, Лев не растерялся и усилием воли отправил его обратно.

Гостил в итоге у Льва до самого вечера, благо никаких процедур на праздничный день товарищу назначено не было, а его порции вполне хватило на нас двоих. Ну а потом поехал в комендатуру, успел переодеться и выйти на плац как раз к построению. Хоть и знал со слов Василя о четырёх дополнительных отделениях, всё равно немало поразился количеству курсантов. И понятное дело, вовремя из увольнения вернулись не все, выявили и нескольких с запахом перегара. Я — в порядке.

Командовал учебным взводом молодой кандидат-лейтенант, обязанности его заместителя исполнял старшина Дыба. Меня от его взгляда аж морозом продрало; сразу давнишний разговор вспомнился.

— Думаешь, не придётся возвращаться?

— Думаю, не придётся.

— Блажен, кто верует!

И вот как оно обернулось. Старшина будто наперёд всё знал.

Или и вправду знал без всяких «будто».

Но после команды «разойтись» меня он из строя не выдернул, ушёл со взводным. А мы колонной потопали в столовую. Там я устроился за одним столом с Василем и Варей, но даже парой слов с ними не перекинулся, поскольку мест на всех не хватило, и своей очереди приступить к ужину дожидались ещё десятка два курсантов.

А только унёс поднос с грязной посудой и двинулся на выход, дорогу перегородил Борис Остроух. За эти полгода он изрядно заматерел, но конституцию не обманешь — как был толстожопым, так толстожопым и остался. Меня это позабавило, даже настроение улучшилось.

— Линь, ты деньги в фонд отделения сдавать собираешься? — спросил Боря немного громче, чем если бы обращался исключительно ко мне одному.

— Не-а, — мотнул я головой. — Не собираюсь.

— Опять от коллектива откалываешься?

В голосе курсанта не прозвучало ни угрозы, ни удивления, такое впечатление — он просто отбывал номер, выставляя меня в дурном свете перед остальным отделением. Так-то плевать, но отмалчиваться не стал.

— Откалываюсь? — переспросил я. — От коллектива? Окстись, Боря! Какой ещё коллектив? Мне с тобой одним воздухом дышать противно. Будь добр — свали с дороги.

Физиономия Остроуха побагровела, и он в бешенстве стиснул кулаки, но не кинулся, опомнился, взял себя в руки.

— За языком следи! — только и бросил, не сдвинувшись с места,