и сделали себе из травы подстилки. Стурла разложил большой круг из камней вокруг них, а Итиро поджёг его, чтобы дикие животные не напали неожиданно. Так они и спали до утра в кругу из раскалённых камней, прислушиваясь к незнакомым звукам саванны.

На следующий день, они еле встали, потирая затёкшие ноги. Итиро, конечно, привык спать на циновке, но на земле ночевал впервые. Кажется, каждый мелкий камушек оставил на его теле вмятину. А спина болела так, будто его пинали.

Визидары хмуро поели. Стурла вдыхал жаркий воздух, тосковал и был сердит.

— У вас в Японии сауны есть? — неожиданно спросил он у Итиро.

— А что это? — удивился парень.

Стурла оживился и пустился в подробные объяснения, рисуя палочкой на песке домик с трубой. Было видно, что рассказ доставляет ему самому удовольствие.

— Такого у нас нет. Но есть горячие купальни — онсены, — сказал Итиро.

— Не то это! Не то! — нервно вскочил гном.

И следующие полдня, пока они шли, Итиро пришлось слушать, каково это — иметь счастье помыться после зимнего мороза в жаркой норвежской бане. Стурла рассказывал об этом, кидая жалостливые взгляды на Итиро, как смотрят на слепого, не видевшего солнца.

Друзья продолжили путь вдоль холмов, которые становились всё ниже.

В обеденный привал Стурла сидел на поваленном дереве и долго сооружал какую-то конструкцию из палочек и верёвок, поглядывая на равнину, где носилисьпёстренькие птицы.

— Что это ты делаешь? — спросил его Итиро.

— Силок, — немногословно ответил сосредоточенный Стурла.

Потом он встал, сказал Итиро: «Подожди здесь», и скрылся в траве.

Через час Стурла вернулся с охоты с двумя рябчиками. Друзья приготовили их, досыта наелись. А птичьего мяса хватило ещё и на ужин. После сытного перекуса, идти стало веселее, особенно Стурле. Он стал напевать.

Итиро давно заметил, что когда гном был сыт, то любил погорланить песни.

Ночные потёмки для них уже не были неожиданными. Готовиться к закату они стали заранее. Пока ещё было светло, устроили удобный ночлег под открытым небом. А когда стемнело, поели, легли, и долго смотрели в чужое небо, разглядывая широкий шлейф из миллиардов звёзд.

— Скажи, Стурла, а ты счастлив? — вдруг спросил Итиро, — потому что мне кажется, что я не знаю, что такое счастье.

— Счастье — это когда тебе достаточно того, что у тебя есть, — ответил Стурла, — мне не хватает Дэгни, но я понимаю, что ей был бы труден этот поход. Неизвестно, сколько он продлится и что нас ждёт впереди. Но я обязательно заберу Дэгни с собой, когда мы дойдём до конца. В остальном, мне всего вполне достаточно. Поэтому, наверное, Итиро, я счастлив.

— А кем бы ты был, если бы был простым человеком? Как бы прожил жизнь? — задал новый вопрос Итиро.

— Я бы имел маленькую кузню, сыроварню и иногда выходил бы в море вместе с рыбаками. Так что я бы имел то, что и так имею. А о чём мечтал ты, Итиро? — спросил гном.

— Я мечтал стать волшебником. Старшие мальчишки из соседней деревни нас, младшеклассников, очень обижали. Мы ходили с ними в одну школу, а они поджидали нас после занятий и то толкали в канаву, то забрасывали камнями или пачкали нам одежду. И по ночам я мечтал, что буду сильным волшебником и отомщу им.

Стурла приподнялся и спросил:

— Ну, сейчас то ты понимаешь, что месть — это глупость?

— Сейчас да.

— С врагами надо сражаться в равном бою. А иначе ты их ничем не лучше, — сказал Стурла, поудобнее устаиваясь на лежанке.

Они еще долго беседовали, косясь на силуэты пугливых зебр. Они паслись недалеко и тревожно поднимали головы, прислушиваясь к незнакомым речам.

Под утро друзья задремали. Но выспаться не успели. Они одновременно проснулись, от того, что то самое стадо зебр вдруг сорвалось с места и с шумом пронеслось мимо них.

— Что это они? — спросил, потирая глаза, Стурла.

— Не знаю, может, кого испугались, — потянулся, зевая, Итиро.

Но внезапно оба получили ощутимые удары по голове, и в одно мгновение кто-то на их головы накинул мешки.

Визидары ничего не видели, но чувствовали, что человек шесть, переговариваются между собой на отрывистом незнакомом языке, связывают их и подвешивают за ноги и за руки на шестах.

Сначала Итиро и Стурла барахтались, кричали, но на их слова никто не обращал внимания.

Потом их долго несли, видимо, меняясь местами. Итиро только переживал, чтобы незнакомцы забрали со стоянки и их вещи. Как их потом найти?

Наконец, визидаров сняли с шестов и куда-то бросили. Ушло много времени, покуда они, барахтаясь и катясь по земле, не развязали руки, и не содрали с себя мешки.

— Уф, — сняв шлем и потирая голову, вздохнул Стурла, — а ты ещё спрашиваешь, зачем я всё время его ношу и порой даже сплю в нём.

— Как ты думаешь, где мы? — спросил Итиро.

Друзья огляделись. Они находились в глиняном домишке с плотной соломенной крышей. Окон в нём не было. Только дверь, тоже из соломы, за которой мелькала чья-то тень.

Тихо подкравшись, визидары стали смотреть в щели двери. За нею расхаживал рослый масай, разодетый в цветные одежды, в руках он держал длинное копьё. Отсюда же был виден большой двор, окружённый по кругу домиками. Вдали у костров что-то готовили люди племени. Одна хижина была крупнее других. Рядом со входом в неё Итиро заметил свою сумку и мешок Стурлы. Но тут же дома вышел масай-воин и занёс вещи внутрь.

— Эх, если бы здесь была моя Огненная палочка! Я бы проделал ею дыру в стене, и мы бы сбежали, — расстроился Итиро.

— Надо ждать ночи, — сказал Стурла, — и попытаться сделать подкоп.

— А, может, поговорить с ними? — предложил Итиро и подошёл к двери.

Он постучал об косяк и, как можно более дружелюбным голосом, обратился к охраннику:

— Уважаемый господин масай, мы пришли с миром. Мы разыскиваем человека. Мы никого не хотим обижать…

Охранник приоткрыл маленькую щель, больно ткнул в плечо Итиро копьём, что-то сердито приказал и снова закрыл дверь.

— Наверное, он тебе сказал, чтобы ты молчал, — предположил Стурла. — Ой, смотри, мой браслет то на мне. Может, мы сами себя у них выкупим?

Стурла произнёс заклинание золота, но вокруг ничего не изменилось. Видно, именно в этом месте металла не было. Какое-то время они с Итиро рыли песчаный пол в поисках золотого песка. Но его было немного, и крупинки были слишком мелкие. Друзья смогли насобирать лишь маленькую горсточку. То же получилось и с серебром.

— Да, не густо, — оглядев добычу, грустно сказал