она была наивная простушка, как оказалось. И не такая неумеха, как я решила, рассмотрев набор заклинаний, что мне достался. Конечно, его вполне хватало дойти до эшафота, а на большее никто не рассчитывал. Но всё изменилось, и мне этих знаний точно будет мало. И не только о магии. Хотелось бы быть уверенной, что король, говоря о запятнанной чести Эрилейских, был не прав. Или хотя бы очень преувеличивал.

— Думаешь, Бласкес приложил к этому руку? Впрочем, что это я? Конечно, Бласкес, больше некому — забормотала тётя. — Блок должны были снять после оправдания, но почему-то этого не сделали. Наверняка Теодоро запретил.

— Его Величество считает меня преступницей, — напомнила я.

Вероятность того, что блок наложил Бласкес, существовала, но я не была в этом уверена так, как тётя, поскольку встреч с придворным магом в моей памяти нашлось мало и он ничего со мной не делал. И даже если бы он заблокировал магию, то при мне остались бы знания. Но нет, знаний не было, то есть были, но какие-то жалкие разрозненные обрывки, словно Эстефания перед обменом торопливо сортировала: это уберём, а это оставим, оно укладывается в легенду и не позволит посчитать сделку обманом. Я и сейчас не была уверена, что она меня надула, поскольку будь у меня возможность заблокировать ряд личных воспоминаний в том теле, я бы это тоже сделала. Эстефании они лишние, она своих наберёт, а мне бы не хотелось, чтобы кто-то посторонний совал туда свой нос. Но что сделано, то сделано, будем надеяться, что бывшая герцогиня со всем уважением отнесётся к моим тайнам и не будет в них заглядывать. Хотя знать её тайны я бы не отказалась: иное незнание на её уровне может стоить головы.

— Его Величеству лишь бы кого-то обвинить — отмахнулась тётя. — Ты вообще ничего не помнишь?

— Что-то помню, но странно, как если бы из детской головоломки вытащили и спрятали часть деталек. Большую часть.

И это касалось не только знаний по магии, но и воспоминаний. То, что не казалось странным при появлении в этом мире поскольку странностей и без того хватало, сейчас вылезло на первый план.

— Плохо, — тётя нахмурилась. — Нужно непременно снимать блок. Если он есть. Ну-ка.

С её руки сорвалась голубая полупрозрачная лента и окутала мою голову.

— Действительно, блок. Не подумала бы, что Бласкес поставит такой некачественный и заметный. Выскажу фи Его Величеству при личной встрече. Не умеет он с достоинством проигрывать.

Словно в ответ на эти слова, в дверь затарабанили и тоненький голосок испуганно пропищал:

— Срочный посыльный от Его Величества Теодоро Второго.

Горничная торкнулась в дверь, но та была заперта. Тётя указала на снятый чепец, я его торопливо натянула, пряча лицо, после чего открыла дверь, стараясь выглядеть как можно незаметнее. Впрочем, для вошедшего незаметными были все, кроме него самого. Он был важен, толст и громкоголосен. Настолько громкоголосен, что, кажется, его услышали в самых дальних уголках монастыря, когда он сообщил:

— Его Величество Теодоро Второй повелевает графине Хаго незамедлительно прибыть в Труадон.

В доказательство своих слов он протянул письмо, запечатанное чем-то похожим на сургуч, но судя по облачку искорок вокруг, таковым не являющимся. Когда тётя сломала печать, та вспыхнула в воздухе и растаяла, словно дымок. Тётя вчиталась и чуть насмешливо протянула:

— Его Величество так уверен, что я смогу решить эту проблему?

Письмо, словно только ждало этого вопроса, истаяло, как только что это сделала печать.

— Вы сомневаетесь в распоряжениях нашего короля? — уточнил толстяк.

Уточнил с готовностью настрочить донос прямо сейчас, пока не забыл ни единого слова. Наверное, хорошо оплачиваются доносы, если посыльный хватается за любую возможность их написать. Конечно, нельзя исключить и того, что это просто ему нравится. Как говорится: сделал гадость — сердцу радость.

— Что вы, мой дорогой? Я сомневаюсь в себе, в собственных способностях. Его Величество непогрешим, не зря же он именуется Блистательным.

В её словах насмешка почудилась не только мне, но и посыльному, очень уж выраженное подозрение появилось на его лице, но формально ему придраться оказалось не к чему, поэтому он ограничился одними взглядами.

— Когда вы выезжаете?

— Разумеется, немедленно. Разве можно заставлять короля ждать? Могу вам выделить место в дорожном экипаже, сеньор.

— Спасибо, у меня свой, — оскорблённо вскинулся толстяк, наверняка рассчитывающий на обращение «дон». — И я хотел бы передохнуть пару часов, прежде чем возвращаться в Труадон.

Я бы тоже не отказалась передохнуть. После ночи, проведённой в дилижансе, я чувствовала себя совершенно разбитой. Но что-то подсказывало, что собираться и ехать придётся мне тоже. Точнее, только ехать, поскольку собирать мне было нечего. Жизнь по принципу: «Всё своё ношу с собой» временами очень удобна.

Впрочем, графиня сборами себя тоже не утруждала, поручив это дело прислуге. Сама же заперлась в кабинете, заявила, что король требует её прибытия как раз по поводу моей пропажи и сразу переключилась на Бласкеса, пытаясь выяснить, когда он мог поставить блок. Но воспоминания были чужими, а сама я ужасно хотела спать, поэтому ничего удовлетворяющего родственницу из памяти не вытащила. Возможно, этому способствовало и то, что я была почти уверена в том, что если удастся снять этот блок и воспоминания вернутся в полном объёме, выяснится, что ставила его сама Эстефания.

— Ты очень рассеянна, Фани.

— Я не выспалась, хочу есть и принять ванну, — огрызнулась я. — К тому же выяснилось, что у меня в голове кто-то покопался, а я этого не помню. Так с чего мне быть собранной, тётя?

— С того, что это первейшая обязанность мага, — отрезала она. — А ты не просто маг, ты последняя представительница дома Эрилейских.

— Как и вы, тётя, — я вовремя вспомнила, что она была сестрой отца, не так давно овдовевшей. — Вы тоже представительница дома Эрилейских

— Меня можно в расчёт не брать, — отмахнулась она. — Я сухая ветвь дерева. Тебе же суждено продолжить род.

Детей у четы Хаго не было, но почему, для меня было загадкой. В памяти объяснений не нашлось.

— От того, что я позеленею, род не продолжится, — заметила я. — Даже магу нужно высыпаться и вовремя есть. И мыться тоже. Исключения в виде Бласкеса только подтверждают это правило.

Она рассмеялась.

— Такой ты мне нравишься куда больше, Фани, чем когда я тебя видела в