Он улыбнулся, этак намекающе, что его неприличное предложение остаётся в силе, но я сделала вид, что ничегошеньки не понимаю, вовремя вспомнив, какая у меня сейчас подходящая для этого внешность. Пошире распахнуть и без того бездонные глаза и нежно пролепетать:

— Так и казните тех, кто покушается. Ваше Величество.

Я постоянно забывала к нему обращаться по правилам, принятым в этом обществе. Полагаю, я вообще вела себя не по ним, потому что сейчас не отвела взгляд, а уставилась на Теодоро с вызовом, полностью выходя из образа нежной фиалки, он же на меня смотрел с каким-то непонятным выражением. Взгляд не отводили ни он, ни я. Прервало нашу зрительную дуэль покашливание тёти.

— Ваше Величество, в одном моя племянница права: она не может выйти за какого-то там графа, даже если он не так дряхл, как ей представляется.

Король отвлёкся от меня, повернулся к моей родственнице и высокомерно процедил:

— Не какого-то там, а приближённого ко мне. Я знаю, кого вы прочите ей в мужья, и не могу позволить, милая донья, чтобы вы продолжали интриговать за моей спиной. Пока ваша племянница не замужем, вы не успокоитесь.

Стало интересно, за кого собирается меня выдать графиня. Возможно, её кандидатура ещё хуже предложенной королём? То-то тётя так напряглась при его словах.

— Предположим, Ваше Величество, что графиня Хаго действительно интригует за вашей спиной, но почему за это должна расплачиваться я?

— Она же ваша тётя, милая Эстефания, она прекрасно знала, кто будет платить. Случившееся с семьёй брата её ничему не научило.

Похоже, речь шла о тайнах прошлого, к которым мне не дали доступа. Я повернулась к тёте, но она была полнейшая невозмутимость, даже милая улыбка на лице наличествовала. Но тут мой взгляд случайно упал на её руки, побелевшие от напряжения. Они так сжимали веер, словно представляли вражескую шею. Уверена: та только хрустнула бы под нежными дамскими ручками. Стало интересно, кого она сейчас представляет. Кажется, нашего милого собеседника, который не испытывал ни малейших иллюзий в отношении нашей семьи.

— Ваше Величество, но должна же быть альтернатива этому браку. Неужели герцогиня не может выбрать мужа самостоятельно?

— В вашем случае — нет, — коротко ответил он.

— Я вообще ещё слишком молода, чтобы идти под венец.

— Это вам так кажется. Ещё немного — и превратитесь в старую деву, на которую никто не позарится.

Я насмешливо улыбнулась. Уж на кого-кого, а на Эстефанию зариться будут ещё лет двадцать как минимум, и это без учёта герцогского титула, с учётом оного так вообще до самой смерти.

— Что ж, значит, такова моя судьба, — с показной грустью сказала я. — Заведу с десяток кошек и буду о них заботиться. Так что там с моим блоком, Ваше Величество? Когда его снимут?

— Я сначала узнаю у Бласкеса, почему он его поставил, — отрезал король и… испарился с диванчика.

Вот только что сидел рядом со мной и исчез, словно он мне привиделся, словно до этого мига мы общались лишь с королевской иллюзией. Но у иллюзий не бывает такого острого взгляда, таких уверенных рук, и иллюзии не оставляют после себя терпкий запах грейпфрута. Или оставляют?

— Ты себя выдаёшь, — неожиданно сказала тётя. — Следует вести себя скромнее, уважительнее. Мир другой?

Я не смогла ни кивнуть, ни ответить.

— Понимаю, клятвой связана.

— Вам всё равно, кто я? — смогла я спросить.

— Мне не всё равно. — Она потёрла виски, словно у неё резко заболела голова. — Разумеется, ты другая. Я чувствую эту чуждость даже через идентичность оболочки. И те, кто постоянно с моей племянницей общались, это непременно заметят. Но она сделала свой выбор, она сбежала. — Она помолчала и спросила совсем другим голосом, дрогнувшим от сдерживаемых эмоций: — О ней будет кому позаботиться?

— Будет, — ответила я и неожиданно для себя разрыдалась, потому что с этими словами пришло окончательное осознание, что на моём месте в моей жизни будет совсем другой человек, а я больше никогда не увижу близких, а тут я одна-одинёшенька и опереться мне не на кого.

— Ну будет, будет, — она наклонилась ко мне и положила руку на плечо: — А о тебе позабочусь я. Всё будет хорошо, Фани. Всё будет хорошо.

Глава 8

Тётя, а её я ощущала именно так, осторожно меня расспрашивала, пытаясь вытащить крупицы информации о моём мире, но увы, все попытки ответов натыкались на глухую стену невозможности что-то рассказать. Меня словно отрезало от прошлой жизни, и я теперь в большей степени ощущала себя Эстефанией, чем Екатериной, а всё, что было до перехода сюда, казалось странным диким сном, никак не соотносившимся с реальностью. И пусть я иногда оговаривалась, привнося обороты, не свойственные этим месту и времени, но слишком сильным оказалось влияние даже той части памяти, что мне была оставлена.

— Странное дело, ты не похожа на того, кто согласен добровольно расстаться с жизнью, — неожиданно заключила тётя, — а ведь обмен произошёл наверняка на условиях твоей смерти. Ты не производишь впечатления нищей неудачливой особы, и тем не менее…

Сказать я ничего не могла, но зато выразительно потянулась, помахала руками, покрутила головой. Этого хватило.

— Травма и вынужденная неподвижность? Тогда она должна справиться. Не скажу, что разговор с тобой меня успокоил относительно её будущего, но изменить мы всё равно ничего не изменим. В любом случае сейчас ты — герцогиня Эрилейская со всеми прилагающимися обязанностями.

Про обязанности я не помнила ровным счётом ничего, поэтому поторопилась уточнить:

— А их много? С моей амнезией ни в чём нельзя быть уверенной. Не хотелось бы по незнанию совершить что-то предосудительное.

— Ой, дорогая, не переживай. Пока ты не достигла возраста совершеннолетия, ни за что ответственности не несёшь.

— С радостью бы поверила, если бы только недавно не выяснилось, что вчера мне чуть не отрубили голову, по-настоящему чуть не отрубили.

— Теодоро пугал. — Тётя улыбнулась, но в глубине её глаз таилось беспокойство. — Он не стал бы уничтожить по надуманному обвинению последнего носителя крови, потому что получил бы массу проблем в ближайшем будущем.

— Мне показалось, что он очень даже хотел это сделать и его искренне расстроила невозможность отрубить мне голову на площади. Возможно, он рассчитывал на вас, как на