Дарнли получил официальное прощение за свои поступки, но Мария больше не могла доверять ему, и не прошло и года, как он скончался. Рано утром 10 февраля 1567 года тела короля и его слуги были обнаружены в саду дома в Керк-о'Фильде, где он в тот момент жил. На нем была одна лишь ночная сорочка, из чего можно предположить, что он пытался как можно быстрее скрыться. Чуть раньше той же ночью дом потряс пороховой взрыв. Вероятно, Дарнли пытался бежать от убийц, но не ушел далеко. По некоторым источникам, он и его слуга были задушены, а взрыв служил прикрытием для этого, но возможно, их убил и сам взрыв. Под подозрение попали граф Ботвелл (который позже силой заставил королеву Марию выйти за него замуж) и даже сама королева.

Насильственная смерть одного невезучего музыканта запустила целую цепь событий, которая закончилась в 1587 году казнью самой Марии королевой Елизаветой за заговор против английской короны. Это, в свою очередь, подвигло Филипа II Испанского в 1588 году направить против Англии свою Армаду, которая была разгромлена англичанами и их союзниками, что открыло Англии путь к владычеству в Европе и Новом Свете.

Можно ли сказать, что в Северной Америке сегодня говорят по-английски благодаря печальной судьбе одного итальянского певца? Кто знает…

Морли был одним из многочисленных композиторов елизаветинской эпохи, процветавших в конце правления этой королевы. На тот же период приходится расцвет поэтов, таких как Филип Сидни, и драматургов, таких, как Кристофер Марлоу (который сам был убит ударом кинжала в глаз) и Вильям Шекспир (о нем вы, наверное, слышали). Действительно, Морли мог быть другом Шекспира, так как именно он сочинил музыку к песне «Влюбленный с милою своей» из пьесы последнего «Как вам это понравится». Это возможно, хотя нам неизвестно, исполнялась ли она на данную мелодию на сцене при жизни самого Шекспира.

Морли родился в начале правления Елизаветы в семье пивовара. Он проявил серьезное влечение к музыке и смог получить в Оксфорде степень бакалавра (в те времена это было весьма значительным достижением). Затем он был принят на должность органиста в соборе Святого Петра в Лондоне, стал регулярным членом Королевской Капеллы и к концу жизни даже получил монополию на издание нот. Его часто называют первым английским автором или, по крайней мере, популяризатором мадригалов – жанра, который зародился в Италии. Его самое знаменитое издание – «Торжества в честь Орианы», сборник мадригалов в честь королевы Елизаветы I, выпущенный в 1601 году. В сборник вошли произведения самого Морли и более чем двадцати других композиторов.

Но у него была и другая, более тайная жизнь. Вероятно, Морли, как и многие другие музыканты и поэты того времени (в том числе Марлоу), шпионил на правительство. Елизаветинская Англия была опасным местом, где шпионов и заговорщиков можно было обнаружить на каждом углу. Многие католики мечтали об убийстве королевы-протестантки, и ее шпионы постоянно были заняты раскрытием этих заговоров, как подлинных, так и придуманных (вся история Марии, королевы Шотландской и ее предполагаемых заговоров против Елизаветы – прекрасный тому пример). Разнообразные деятели искусств попадали в этот параноидальный мир, так как часто путешествовали, выступая при иностранных дворах, и их можно было использовать как глаза и уши для сбора информации. Кроме того, они ездили по самой Англии, останавливаясь в различных домах и собирая доказательства о заговорах и предательствах.

По всей видимости, однажды он был схвачен с поличным. В письме от двойного агента Чарльза Пейджета Томасу Фелиппсу, секретарю главного шпиона Елизаветы сэру Фрэнсису Уолсингему, от 3 октября 1591 года, мы читаем:

Черновик ответа Фелиппса подтверждает сведения о деятельности Морли:

Непонятно до конца, чем же таким занимался Морли, помимо того, что старался раскрыть католические заговоры. Когда его поймали, он явно не проявил смелости, достойной Джеймса Бонда. Существуют подозрения, что Морли сам был тайным католиком (как его учитель, великий Уильям Берд), но тем не менее хранил верность королеве Елизавете. В таком случае получается, что он был католиком, который притворялся протестантом, который притворялся католиком, действуя против заговорщиков-католиков во имя королевы-протестантки. Вот это – сюжет для Йена Флеминга!

Буль был исключительно талантливым клавишником, написавшим немало виртуозных пьес для вёрджинела, маленького английского клавесина. Как и многие другие артисты того времени он, вероятно, по своим пристрастиям был католиком. Также возможно, что он исполнял для королевы Елизаветы I шпионские поручения, как и Морли, но доподлинно это неизвестно. Как бы то ни было, его явно преследовали неприятности. Джордж Эббот, архиепископ Кентерберийский, в 1613 году писал: «В нем больше музыки, чем честности», – по всей видимости, так оно и было, в результате чего ему в конечном итоге пришлось бежать из Англии.

Есть сведения, что в 1592 году его ограбили; он был весьма беден. Однако больше проблем ему доставляла собственная склонность к волокитству и обвинение во вторжении со взломом. В 1597 году его избрали публичным лектором в лондонском колледже Гришем, за что он должен был получать 50 фунтов в год, в те времена – вполне приличная сумма. Такие лекторы должны были жить в доме при колледже. У Буля с этим возникла проблема, потому что в комнатах, которые он должен был занять, до сих пор проживал предыдущий лектор. Боясь потерять свое место, Буль пришел туда с каменщиком и разобрал стену, чтобы попасть в часть дома, предназначенную ему. Вполне естественно, для него это плохо закончилось. Против него состоялся процесс в Звездном зале, в суде, располагавшемся в Вестминстерском замке, но решение суда не сохранилось

В 1607 году обнаружилось, что от него забеременела молодая женщина по имени Элизабет Уолтер, и он был вынужден женится. Ему пришлось отказаться от места в Гришеме и искать другую работу.

Со временем многочисленные проблемы заставили его окончательно покинуть Англию в 1613 году, по всей видимости, поспешно и тайно. Судя по всему, он продолжал обольщать юных дев и подвергался обвинениям со стороны Джорджа Эббота. Он сбежал во Фландрию и оставался там до конца жизни. Кое-что об этом говорит Уильям Трамбалл, бывший в то время английским послом в тех местах: