– Может, он заболел?

– Нет. – Герцогиня немного помолчала. Ее взор был обращен к гостям. – Мне показалось… я различила намек, всего лишь намек на упрямство в ответах его милости, когда говорила с ним о Лили, – вздохнула она наконец.

– Разве? – Шарлотта даже растерялась. – Мне показалось, он был счастлив говорить с нами.

– Он был вежлив, но и только. Поэтому я думаю, сегодня он пришлет нам записку, в которой без обиняков заявит, что не позволит собой манипулировать.

– О боже! Это расстроит наши планы!

Герцогиня нахмурилась.

– В наши планы не входят никакие манипуляции. Мы просто даем двоим шанс встретиться и, если позволит судьба, влюбиться.

– О, совершенно верно. Не знаю, что на меня нашло.

– Надеюсь, он преодолеет свои сомнения. Представить не могу, что мисс Балфур способна влюбиться в упрямца.

Маргарет оглядела зал. При виде пар, кружившихся в центре, ее раздражение мигом улеглось.

– Я хотела, чтобы они встретились, когда рядом никого не будет, но теперь мисс Балфур впервые увидит своего графа здесь, в бальном зале, в присутствии других гостей.

– По крайней мере, они будут одеты в свои лучшие наряды.

– Верно. Я не сомневаюсь, что Хантли затмит всех присутствующих джентльменов.

– А мисс Балфур затмит всех присутствующих здесь леди. Ах, Маргарет, это будет так романтично!

– Даже слишком. – Взгляд герцогини упал на столик с закусками и вернулся к дворецкому. – Макдугал, необходимо больше пирожных и нарезанного окорока. Не позволю, чтобы меня обвинили в скупости.

– Да, ваша светлость. – Дворецкий отступил, передал приказы ожидавшему лакею, после чего вернулся на свой пост – как раз в ту минуту, когда по залу пронесся шепоток.

В дверях стоял граф.

– Давно пора, – заметила герцогиня.

Дворецкий объявил имена его и его спутницы.

– Кто это с ним? – спросила леди Шарлотта.

– Мисс Эмма Гордон, друг Хантли и ближайшая подруга его покойной жены.

– О, дорогая, не думаете же вы…

– Нет-нет. Хантли зовет ее сестрой, и, полагаю, этим все сказано.

– Так значит, мисс Балфур нет нужды волноваться.

– Разумеется. У нее есть все преимущества: красота и возраст, поскольку она по крайней мере на десять лет моложе мисс Гордон. – Герцогиня снова оглядела комнату. – Где она?

– Беседует с леди Маккенна, вон там, рядом с крюшонницей.

– Прекрасно. Махните ей рукой, Хантли идет к нам.

Леди Маккенна, стоявшая на другом конце зала, прищурившись, взглянула в сторону двери.

– Простите, мисс Балфур, но, похоже, леди Шарлотта зовет вас к себе.

Сердце неприятно заколотилось, и Лили поспешно огляделась в поисках ближайшего выхода. Но нет! Она не имеет права! Нужно думать о папе!

Она собралась с духом, учтиво извинилась перед леди Маккенна и направилась к леди Шарлотте и герцогине, отказываясь смотреть в сторону этой маленькой компании. Главное – сохранять спокойствие.

Проходя мимо зеркала, она быстро оглядела свое платье и прическу. Наряд она сшила сама: обманчиво простой, из белого кружева поверх темно-синего чехла, с короткими рукавчиками и круглым вырезом, собранным под грудью на широкую белую шелковую ленту. Из украшений на ней были только маленькие сапфировые сережки, когда-то принадлежавшие матери.

Одной рукой Лили разгладила юбку и поправила бальную карточку, свисавшую с запястья. Герцогиня не упустила ни одной детали: карточка была сложена веером и удерживалась на позолоченном шнуре.

Возможно, Хантли пригласит ее на танец. Герцогиня наверняка заверит, что он превосходный танцор. Она не видит в графе ни единого недостатка. Но ни один мужчина не может обладать таким количеством достоинств, как считает герцогиня: красив, богат, благороден. Все же, если он обладает двумя достоинствами из трех, Лили будет довольна и этим.

Она подошла к леди Шарлотте и сделала реверанс.

– Леди Шарлотта, вы хотели поговорить со…

– А вот и вы! – Ее светлость взяла Лили под руку и подвела к высокому джентльмену и модно одетой леди. – Мисс Балфур, это Джеффри Макинтон. Граф Хантли.

– Здравствуйте, – прошептала Лили, приседая.

Герцогиня просто лучилась радостью.

– Хантли, это моя крестная дочь, мисс Лили Балфур.

Его ладонь оказалась теплой, пожатие – дружелюбным. Лили вдруг обнаружила, что смотрит в вишнево-карие, сверкающие юмором глаза. Он был почти так же высок, как Вольф, но не настолько широкоплеч. А волосы аккуратно подстрижены, в отличие от…

Нужно немедленно прекратить это. Хантли красив, строен, аристократичен, и этого должно быть вполне достаточно.

Граф склонился над ее рукой.

– Мисс Балфур, наконец-то мы встретились. Я так много слышал о вас.

– И я о вас.

Она отметила, как идеально сидит на нем фрак, скорее всего сшитый дорогим портным. Галстук украшал сверкающий рубин. Еще один подмигивал в кольце на его пальце.

– Мисс Балфур, это Эмма Гордон, почти сестра мне.

Лили снова присела и, выпрямившись, обменялась с мисс Гордон робкими улыбками. У приятельницы графа были каштановые волосы и прекрасные карие глаза, и хотя красавицей ее назвать было сложно, ее веселое дружелюбное лицо сразу расположило к ней Лили. Слушая описание попытки Хантли спасти кота из заледеневшего пруда, закончившейся падением самого спасителя в воду, Лили не могла удержаться от смеха. Сам Хантли вторил мисс Гордон, забавно упрекая ее в том, что она обладает свойством вечно все преувеличивать, от чего веселье только разгорелось еще больше.

Герцогиня и леди Шарлотта с довольным видом стояли в сторонке, не вмешиваясь в разговор молодежи. Наконец граф глянул в сторону оркестра и сказал:

– Мисс Балфур, не хотелось бы так резко прерывать нашу приятную беседу, но я всегда танцую с Эммой хотя бы один контрданс. Но после этого очень хотел бы попросить танец у вас.

Лили покраснела.

– Конечно, – пробормотала она и, подняв руку, подала ему бальную карточку.

Он взял прикрепленный к карточке карандашик и написал свое имя против какого-то танца.

– Возьмите, – кивнул он, отдавая ей карточку и кланяясь. – До нашего танца. – С этими словами он попрощался с герцогиней и леди Шарлоттой и проводил мисс Эмму к танцующим.

Едва он ушел, леди Шарлотта томно вздохнула:

– Разве он не прекрасен?

– Более чем, – объявила герцогиня. – Ну, Лили, что думаете вы?

Лили не знала, что думает.

– Он очень славный, как вы и сказали.