убили. Нет, лучше рассказывай. Руки безукоризненной формы, с маленькими, но сильными ладошками легли на свиток. Ногти на руках были длинные, розовые, на каждом ноготке сиял маленький бриллиант — Расскажи, какие в вашем мире принцессы.

Олег вспомнил свою последнюю знакомую, ему стало стыдно.

— Я не был знаком с принцессами.

— Ты простолюдин? — живо спросила Ирис — Чем ты занимался?

— Торговал разными вещами.

— И всё?

— Немножко писал разные истории.

— Ого! — таинственные глазищи загорелись неподдельным интересом — Как же тебя принцессы не замечали? Я бы в того, кто умеет рассказывать сказки, просто без памяти влюбилась!

— У нас многие пишут сказки.

— Ладно! Хоть что-то ты про принцесс должен знать.

Приложив чудовищные усилия, Олег всё-таки вспомнил одну романтическую историю.

— Слушай! — Он сел на постели скрестив ноги по-турецки. Их звали Ромео и Джульетта…

Сначала Ирис слушала с интересом. Потом стала хихикать и отпускать колкие замечания в адрес героев повествования, затем разозлилась.

— Сборище глупцов! Какая же это любовь?

— Я не знаю, что ещё тебе можно рассказать — сдался Олег.

— Расскажи про императора.

— Зачем?

— Мне жалко его. Как можно никого не любить, вечность никого не любить. Расскажи, что с ним было дальше.

— Хорошо! Только ты ложись и не мешай. Мне надо сосредоточится.

— Нет.

— Что?

— Тебе не надо сосредотачиваться, он живёт внутри тебя. Я не знаю как он туда попал, но вам очень тяжело вдвоём. Ты боишься его?

— Боюсь.

— А он боится тебя.

— Ты так думаешь?

— Я уверена…

… Трубы ныли на разные голоса, тягуче и длинно. Это уходила за ворота Хендера последняя армия нежити. Уходила, что бы погибнуть, император теперь уже точно знал это. Прикрыв глаза дрожащей рукой он видел не выходя из тронного зала как маршируют его полки. Впереди гвардия, в чёрных доспехах, с горящими угольками глаз, в закрытых шлемах с огромными козлиными рогами. За гвардией наспех собранные полки, мертвецы, демоны, ночные твари почти все без доспехов вооружённые ржавыми мечами и топорами, взятыми из могил. Возглавляют эту армию умершие когда-то полководцы, пустых бездушных поднял их великий император, и вот теперь ведут они армию к новой смерти.

Последняя армия ночи. Её разобьют, рассеют остатки надежд императора по лесам, придут в Хендер, возьмут штурмом эту твердыню и снова будут жить, заполнять Землю себе подобными, забудут властелина Чёрной империи. Забудут. Император хлопнул в ладоши. Возле тела Исгара появились три жреца. Молчаливые ученики императора, полу люди, полу демоны.

— Армия ушла — проговорил император. — Она погибнет, и наше время закончится. Время мечей ушло, приходит время слов. Отправляйтесь в сокровищницу и берите столько золота сколько нужно. Подкупайте вождей варваров, задаривайте их жён. Мы должны остановить людей. Убедите их что Бог — это золото. Делайте золотых идолов, исцеляйте, являйте чудеса. Купите мне их Бога!

Маги молча поклонились и исчезли.

— И это тоже зря — император ссутулился в кресле. — Зачем ты оставил меня? Неужели ты слабее его — обратился император к кому-то. — Мы, говорили с тобой, ты обещал мне вечность и великую империю. Теперь всё рушится. Разве ты не хочешь отомстить Богу. Разве мало у тебя власти и силы. Почему ты оставил меня?

Император встал и спустился по золотым ступеням вниз. Подошёл к трепещущей в луже крови человеческой оболочке, постоял, глядя в полные муки глаза Исгара, тихо уронил:

— Раба.

Две чёрные морщинистые твари возникли перед императором, осторожно держа под руки дрожащего человека.

Император одним движением пальца снёс голову рабу, потом поднял за волосы голову Исгара и водрузил её на плечи бьющегося в агонии тела.

— Живи, — разрешил император.

Первое, что сделал Исгар, он закричал. Боль ещё жила в нём, билась через край и в диком крике Исгар пытался выплеснуть её. Император с интересом смотрел на человека, потом одним движением ресниц оборвал мучительный крик.

— Ну что, помог тебе Бог? — император улыбнулся.

Исгар плакал. Слёзы крупные, горькие слёзы катились по его лицу.

— Когда то ты был царём — император продолжал улыбаться — Пока я не пришёл к тебе со своей армией и не стёр с лица земли твоё смешное царство, ты считал себя властелином. Ты заливал кипящее масло в горло тех кто писал стихи о твоей жестокости, казнил безвинных, убивал слабых. Ты был копией меня, только в меньших масштабах. И вот сейчас ты плачешь. О чём ты плачешь раб?

— Я прошу Бога послать мне смерть, мой господин. Я устал от мучений и надеюсь, что Бог простит меня, что ослабнет твоя власть надо мной и я умру.

— А ты не боишься, что после смерти мучения не прекратятся? Тебя не пугает, что твои муки будут длиться вечно?

Исгар заплакал навзрыд.

— С чего ему прощать тебя, — продолжал император. — У него много хороших, чистых, тех, кто верен ему до конца. Тех, кто умирает за него сейчас, сражаясь с моей армией. Ты не нужен Богу раб, он не избавит тебя от меня. Никогда! Пока я сам, не устану от твоего присутствия. Ну ладно, мы ведём слишком долгие разговоры. Давай человечишка, спеши, тебе надо подготовить новый указ по империи. Пока ещё есть империя. — Император оскалился. — И указ этот будет необычен. Я освобождаю от жертв, всех, кто с сегодняшнего дня будет хулить Бога. Я открываю погреба и сокровищницы для всех, кто скажет, что Бога нет.

— А армия?

— Вот это и будет моя армия, глупый Исгар. Кончилось время мечей, ушло в прошлое время игр. Приходит час настоящих сражений, уже не за тела. Пусть себе живут, эти тела. Начинается сражение за души.

— Прости повелитель, значит, мы проиграли.

Император захохотал и Исгар испуганно отступил. Он знал, как непредсказуемо веселье императора. От смеха он мог мгновенно перейти к ярости, от ярости к полному равнодушию.

— Глупый, глупый Исгар. Я никогда не проиграю, пока есть в этом мире ненависть, злоба и трусость. Я могу терять империи десятками и снова строить их на чьёй-то жадности, подлости и гордости. Пока люди сами несут боль, они кажутся друг другу великими, но когда боль приходит к ним, они становятся на редкость хорошими. Вспоминают о Боге, о борьбе со Злом. Но всё это на время! Как только варвары сметут мою империю, зло вернётся. Поверь мне, оно вернётся даже сильнее и могущественнее. Мы не проиграли! А проиграем мы с тобой, мой злобный друг тогда, когда каждый день чужая боль будет взывать к людям, когда они будут обеспокоены ей. И кричать и плакать будут не от своих страданий, а