ездят в так называемые отсталые страны, выбирают там одаренных детей и растят из них будущих глав компаний. А если ребенок не оправдывает ожиданий, его мигом отправляют обратно. У нас по соседству был такой мальчик — Эдди. Покровитель привез его из Гватемалы, чтобы сделать из него музыканта-инфлюенсера, но Эдди так и не сумел добиться высокого рейтинга. Через два года он исчез.

Люк хлопает в ладоши:

— Послушаем первый вопрос.

Мы смотрим на гигантский экран на стене за ними. На нем появляется слайд: «Если человек специализируется не в научно-технической сфере, может ли он считаться ценным приобретением для компании и получить стажировку?».

Я была бы счастлива, что мой вопрос появился первым, если бы его не сопровождало огромное фото, где я прижимаюсь щекой к щеке Иден. Зал взрывается от хохота, я вжимаюсь в сиденье.

Хакни мою ленту! Наверное, тачскрины на столах собирают данные с телефонов.

Люк смотрит на меня в упор и улыбается.

В норме, когда тебе улыбаются, это приятно.

От его оскала мне хочется сползти на пол и свернуться в клубочек под стулом.

— У нашего собрания есть одно особое правило: тот, кто задал вопрос, должен предложить ответ, прежде чем мы выскажем официальную версию. — В голосе Люка слышны ликующие нотки, будто он сообщил, что сейчас закажет всем пиццу, а не преподнес мне сюрприз, от которого у меня все нервы узлом завязались.

Он у меня получит рейтинг, дайте только срок. Я напишу: «Когда унижаешь окружающих, не обязательно так радоваться. Две звезды».

Люк переводит взгляд на экран:

— Ну что, Вайя Томас, найдет ли себе место в нашей компании человек, который не специализируется на науке и технике?

Я украдкой смотрю на другой конец зала и вижу, что Кейс прикусила губу. Вообще-то это должен был быть ее звездный час.

— Мне кажется, в вашей компании слишком высока концентрация специалистов по науке и технике. Бывают и другие таланты, и они тоже могут внести свой вклад в ее работу.

«Подними руку и добавь что-нибудь!» Я нацеливаю эту мысль в сторону Кейс, уповая на то, что она меня услышит.

Люк подходит к экрану и выводит на него мою ленту. Сплошные фото еды.

— По-видимому, вы очень интересуетесь кулинарией и много знаете о ней. Никакой специализации по школьным предметам у вас нет. Поскольку ваша специализация, похоже, сводится к увлечению рецептами, как это поможет нашей компании?

Никак. Если бы я была среди тех, кто хочет попасть сюда на стажировку, я бы заготовила какой-нибудь обтекаемый ответ. Но я пришла ради Кейс. Умение готовить не станет основой моей карьеры. Все решит мой дар. Именно поэтому я не выбирала себе никакую специализацию. Как ее выбрать, когда ничего не знаешь заранее? Если, конечно, я пройду Призвание и получу хоть какой-то дар. А если нет — что мне тогда останется?

Мне здесь не место, и такое ощущение, что Люк это чует. Унюхал сразу, как только я вошла. И теперь набросился на меня, разинув пасть, полную острых зубов.

Я нервно сгладываю:

— Возможно, никак.

— Вы не согласны с собственным утверждением? — Люк поднимает брови в клоунской гримасе изумления.

— Нет, просто я не считаю, что кулинария вам подходит.

— Тогда зачем вы здесь? Заняли чужое место на собрании для тех, кто всерьез рассматривает «Ньюген» и хочет обеспечить будущее нашей компании?

Ноздри у меня раздуваются, и по всему телу разливается непрошеный жар.

— А зачем вы тратите время на этот допрос? — громко и четко произносит Кейс с переднего ряда. Она смотрит на Люка прищурясь. — Давайте я отвечу.

Я выпрямляюсь на стуле. Кейс все-таки получила возможность произвести впечатление. Я представляла себе это иначе, но все равно вышло хорошо.

— Кулинария — искусство, которое принесет компании огромную пользу, поскольку человек, стремящийся порадовать других через гастрономический опыт, обладает эмпатией в большей степени, чем специалист по науке и технике, которому интереснее унижать кого-то одного, чем просвещать целый зал. — Договорив, Кейс резко втягивает воздух сквозь сжатые зубы.

Да чтоб меня хакнуло. В зале становится так тихо, что слышно легкое жужжание микрофона Люка.

Кейс отрывает попу от сиденья и явно собирается уходить.

«Стой!»

Она ловит мою мысль и косится на меня, от удивления разинув рот.

«Если мы уйдем, значит, он победил. Сядь!»

Кейс громко кряхтит и пристраивает попу обратно на стул.

Мне даже с заднего ряда видно, как Люк сжимает и разжимает кулаки.

Прощай, стажировка.

Джурас откашливается и включает микрофон:

— Перейдем к следующему вопросу.

Пока он выбирает, кому ответить, на экране показывают видео с ярко-красной пометкой «ПРЯМОЙ ЭФИР» в углу.

Генеральный директор «Ньюгена» Джастин Трембли собственной персоной сидит за столом, сделанным, похоже, из натурального, немодифицированного дерева. И не из какого-нибудь простецкого, не то что наш обеденный стол, а из новенького, отполированного — сразу видно, что это дерево вырастили и срубили лично для Джастина. Пышные светлые волосы безупречно лежат на косой пробор, и, хотя Джастин — мамин ровесник, чувствуется, что он полон сил, словно ему слегка за двадцать, а не тридцать пять. И конечно, все видят его фирменные темно-красные бионические линзы — проект, который он затеял смеха ради. Сегодня они стоят столько же, сколько роскошный электрический кабриолет, потому что собирают данные о ком и о чем угодно в одно мгновение, причем даже такие данные, которые обычно можно получить только за несколько часов, в том числе генетическую информацию, если человек ее случайно или нарочно слил в Сеть. А уж если генетические данные хранятся в «Ньюгене», Джастин, как генеральный директор, может раздобыть их в долю секунды — и для этого ему достаточно одного взгляда.

Компанию «Ньюген» основал отец Джастина, но тогда она славилась исключительно генетическими программами, позволяющими узнать твое происхождение. Ну, типа, когда трешь ватной палочкой щеку изнутри и посылаешь на анализ. Отец Джастина интересовался прошлым, историей. А Джастин дал фирме мощный толчок в будущее, поскольку стал заниматься генетическими манипуляциями и превратил маленький канадский стартап в корпорацию мирового уровня с оборотом в миллиарды долларов. Джастин Трембли зарабатывает за час столько, сколько вся моя семья за год.

Джастин поднимает руки ладонями к экрану:

— У нас для вас сюрприз! Добро пожаловать на наш прямой эфир. Мы в «Ньюгене» верим в то, что генетика — мощная сила, с помощью которой мы сможем влиять на будущее. А будущее уже здесь. Я счастлив представить наш последний проект — «Ньюген-пара». Это программа, позволяющая на основании генетических данных оценивать совместимость между людьми — и между