облегающее платье почти в пол, но ее творение обтекает мои изгибы, словно теплая глазурь из белого шоколада.

— Да этот модный показ, куда я записалась, — представляешь, его перенесли на месяц раньше. Мне нужно дошить всю хакнутую коллекцию за две недели!

— Наверняка у тебя уже есть прекрасный план. — Я любуюсь на себя в экране-зеркале на дверце шкафа.

Алекс застегивает на мне пояс, расшитый золотыми бусами, и внимательно оглядывает меня с головы до ног. Прямые швы. Элегантный фасон. Безупречная посадка. Алекс и в детстве обалденно шила, а уж когда получила дар, талант перерос в гениальность. Ее модели — продолжение ее самой. И когда она шьет для тебя платье, в ткани и нитях остается ее любовь к тебе.

— Правда ведь? — напираю я.

— У меня всего две руки, а помимо коллекции, мне еще нужно расшить бисером и пайетками целую гору костюмов для Карибаны. Йохан в этом году хочет провести примерку заранее: в прошлом году у многих настолько изменились фигуры, что пришлось в последний момент перешивать кучу костюмов.

Карнавал «Карибана» проходит в Торонто в первую субботу августа. Это праздник карибской культуры, но в нем участвуют и другие черные колдовские семьи, не имеющие к ней отношения, так что получается, что Карибана объединяет нас всех, независимо от предков и корней.

Поскольку Алекс умела шить и до обретения дара, она давно помогает Дэвисам — родственникам дяди Катиуса, а через него и Кейс с Кейшей — с подготовкой карнавальных костюмов.

Дэвисы — единственная семья, практикующая нечистое волшебство, с которой мы общаемся постоянно. Дело в том, что с технической точки зрения они нам родня, в отличие от Картеров, семьи Лорен. Однако Дэвисы — опять же в отличие от Картеров — принадлежат к тем немногим семьям, которые регулярно оставляют после себя трупы. По меньшей мере раз в два года. Это и делает их одной из самых могущественных черных колдовских семей не только в нашей провинции, но и в стране.

Если бы пропал кто-то из Дэвисов, мы бы на уши встали, лишь бы помочь им. Семья — это главное. Но раз пропала Лорен, с которой у нас нет кровных связей, все махнули на нее рукой. Хотя она в жизни и мухи не обидела.

Не обидела — но могла бы, шепчет тоненький голосок у меня на задворках сознания. Рано или поздно она нашла бы на улице ни в чем не повинного человека, которого никто не хватится, и мучила бы его, чтобы получить колдовскую силу.

Я отгоняю эту мысль и сосредотачиваюсь на Алекс.

— Давай помогу тебе с карнавальными костюмами, а ты займись коллекцией.

Алекс опускает глаза:

— Тебе не обязательно.

— У меня нет особых дел — только помогаю бабушке рассылать заказы, как обычно.

— Был бы дар, а дела найдутся. Смотря какой он будет, конечно, но, если им можно зарабатывать деньги, у тебя и минуты свободной не останется.

— Если пройду испытание.

— Деточка, тебе бы к психологу пойти, самооценку подправить. Смешно слушать. — Алекс хватает меня за плечи и разворачивает к двери. — Я все понимаю, это непросто, всем нам трудно принимать важные решения, но Призвание — это же не выбор специализации в школе. Магия у тебя в крови. Доверься интуиции.

Алекс всегда была самой доброй из всех моих двоюродных. Она ни за что не скажет «тебе трудно принимать важные решения». Однако у меня в ушах гремят даже те слова, которых она не произносила.

Мое Призвание — это не выбор, что съесть на ужин, какое платье надеть и какие предметы изучать в школе. Это единственное решение в моей жизни, от которого и в самом деле что-то зависит. И никто, кроме меня, не рассматривает вероятность, что я потерплю поражение.

Я оборачиваюсь через плечо и смотрю на Алекс.

— Я тебе помогу. Ты же не пожалела времени на то, чтобы сшить мне платье. Считай, что мы квиты.

Она бледно улыбается в ответ.

Все готово. Я одета, семья собралась внизу.

Пора.

Мы вместе выходим из комнаты Алекс и спускаемся по лестнице — я спотыкаюсь на каждой ступеньке, а Алекс шагает твердо и уверенно. Я так вцепляюсь в перила, что косточки хрустят. Мне надо пройти испытание. Я не могу стать первой почти за сто лет, кому это не удалось. Я не могу не стать колдуньей.

Внизу нас ждет папа, он держит за руку мою сестренку. Я невольно вспоминаю тот день, когда он так же держал за руку меня. Мне тогда было столько же лет, сколько Иден сейчас, и мои пальчики были такими же маленькими, как у нее, и тонули в большой папиной ладони. В другой руке он держал чемодан, а я рыдала взахлеб и умоляла его не уходить.

«Ты хочешь уйти со мной, Вайя?»

— Пойдем! — Иден явно не понимает, почему мы стоим.

Я нагибаюсь к ней:

— Конечно.

Протягиваю руку — и Иден разжимает пальцы, отпускает папу и сует свою ладошку в мою. Когда она была совсем маленькая, она держалась крохотными пальчиками за мой палец и улыбалась мне беззубой улыбкой. Я и не знала, что могу полюбить человека с первого взгляда, но с ней так и вышло.

Мы вчетвером идем в столовую — мы с Иден, а следом папа и Алекс. Я держусь на ногах только благодаря тому, что слежу, чтобы моя рука раскачивалась вместе с рукой сестренки.

— Призвание на самом деле совсем не такое страшное, — шепчет папа у меня за спиной. — Очень часто верное решение самое очевидное. Доверься себе, и у тебя все получится.

Мне приходится напрягаться, чтобы расслышать его. Такое ощущение, что за то время, которое он прожил без нас до встречи с Прией, у него пропал голос. Когда я была маленькая, он умел говорить громко. Они с мамой кричали друг на друга в спальне, пока я сидела в гостиной с двоюродными сестрами и притворялась, будто ничего не слышу.

— Угу, — с трудом выдавливаю я, просто чтобы что-то ответить. Меня так и подмывает заорать: «Да, я знаю, я не умею принимать решения, так что хватит постоянно напоминать, достали уже!»

За такие фразочки мама лишила бы меня карманных денег, поэтому лучше прикусить язык.

Мы входим в столовую. Все уже расселись. Дядюшка сурово кивает мне. Я уверена, что это платье, на сто процентов белое, он все-таки одобряет.

— Что-то ты долго, — капризно тянет Кейша.

— Прошу прощения.

Я бы хотела промолчать, но, если не отвечать Кейше на каждую реплику,