(Марио Варгас Льоса, «Война конца света»)

Так в романе офицеры правительственных войск убеждены, что мятежников спонсируют иностранные государства, что им поставляют самое современное оружие, для того чтобы они развязали новую гражданскую войну и свергли республику. И даже видя перед собой не профессиональных диверсантов, а обычных крестьян, вооружённых самострелами, военные отказываются признать свою ошибку. Ведь тогда получается, что со всем своим обучением, подготовкой, новейшим вооружением они проигрывают толпе фанатиков, у которой нет ничего, кроме веры.

Последователи Антонио Наставника видят в солдатах слуг дьявола, не щадят их, убивают самым жестоким образом только из-за того, что у них есть метафизический страх перед новым строем. Им кажется, что если они ответят на вопросы переписи, то многих из них вновь сделают рабами, что им запретят молиться и отберут последнюю надежду на рай.

Война в этом тотальном непонимании становится неизбежна. И символично, что финал истории рассказывается полуслепым корреспондентом местной газеты, который оказался в цитадели мятежников случайно. То, что он практически ничего не видит, позволяет ему больше слушать, отстраниться от ситуации, понять, что на самом деле происходит в Канудосе и рассказать впоследствии об этом.

Это драма непонимания, которая вынуждена превратиться в кровавую бойню. И даже тот, кто видит, что на самом деле происходит, сможет рассказать об этом только потом, когда нечего и некого уже будет спасать. Но, даже рассказав об этом, подслеповатый репортёр ничего не изменит. Люди покачают головами, правительство будет всё отрицать и вновь обвинит в заговоре иностранные государства, некоторые поймут, но ничего не поменяется. И история, случившаяся в сертанах в далёком XIX веке, повторится вновь, в другое время, в другом регионе, но с тем же результатом.

«В полусне Жоану Большому чудится море; счастье теплой волной омывает его. После того, как Наставник сумел отнять его израненную душу у Сатаны, только о море тосковал он временами. Сколько же лет не видел он моря, не вдыхал его запах, не ощущал его прикосновений? Должно быть, много. Много лет минуло с того дня, когда он вместе с сеньоритой Аделиньей Изабел де Гумусио в последний раз поднимался на холм посреди плантаций сахарного тростника, чтобы взглянуть на море в час заката.

Над головой напоминанием о войне жужжат пули, но Жоан не открывает глаз. Спи или бодрствуй – разницы никакой, у воинов Католической стражи, лежащих в окопах рядом с ним, не осталось ни одного патрона, ни единой горсточки дроби, ни единой крупинки пороха. Когда приперло, кузнецы Канудоса стали оружейниками, а вот стрелять нечем – зарядов не хватает.

…

Ночное небо все в звездах. Приказав своим воинам не трогаться с места, Жоан Большой вместе с Макамбирой бесшумно ползет по каменистому склону. Вот беда: звезды такие яркие, что он наверняка увидит расклеванные стервятниками трупы лошадей и тело старухи. И вчера, и сегодня видел он этих коней, носивших на спине офицеров и погибших первыми; он и сам застрелил нескольких. Так надо было, этого потребовали Всевышний, и Иисус Христос Наставник, и город Бело-Монте – самое дорогое, что есть в жизни. Но все равно сердце у него сжимается, когда он видит, как с жалобным ржанием катятся лошади по камням, волоча за собой кишки, и часами мучаются, все умереть не могут, и долго-долго потом в воздухе висит тяжкий смрад. Он-то знает, откуда берется в его душе виноватое чувство, откуда возникает сознание своей греховности – это память о тех ухоженных и холеных лошадях на фазенде Адалберто де Гумусио, которым, как божествам, поклонялся и сам хозяин, и его родственники, и слуги, и рабы. Проползая бок о бок с молодым Макамбирой, он видит лежащие на тропе лошадиные трупы и спрашивает себя, почему господь не дает позабыть прошлые грехи и напоминает о них тоскою по морю, жалостью к лошадям?»…

(Марио Варгас Льоса, «Война конца света»)

Этот отрывок прекрасен и сам по себе. Чего стоит одно описание моря в начале и прекрасная отсылка к этому образу в конце! Настоящее литературное произведение подобно сложной музыкальной композиции. Каждый образ – ещё не оформившаяся до конца мелодия, которая только и ждёт того момента, чтобы зазвучать по-настоящему и на время стать основным мотивом.

Про историю Жоана Большого упоминается только в начале книги. Он родился рабом. Его хозяин был селекционером, который пытался вывести идеальную породу людей. Жоан был одним из его удачных экспериментов. Юного раба взяла к себе на воспитание незамужняя сестра хозяина. И всё было спокойно до одного момента.

«Шайка бандитов, орудовавшая в сертанах, соблазнившись деньгами, выдала Жоана Малого полиции. Сын кухарки был почти неузнаваем – грязный, со сбившимися в колтун волосами; чтобы заставить его говорить, пришлось применить пытку.

Он поклялся, что не замышлял преступления, – в Жоана Большого, товарища его детских игр, вселился нечистый дух. Он подхлестывал лошадей, насвистывая сквозь зубы и предвкушая лакомства, которыми славился монастырь Преображения, как вдруг Жоан Большой велел ему остановиться. Когда же сеньорита Аделинья спросила, в чем дело, Жоан Большой ударил ее по лицу с такой силой, что она лишилась чувств, а потом вырвал у него вожжи и погнал лошадей на тот самый холмик, куда ходил с хозяйкой любоваться закатом. Там, действуя со столь отчаянной решительностью, что Жоан Малый не посмел вмешаться, он подверг свою госпожу изощренным издевательствам: сорвал с неё платье и хохотал, глядя, как она пытается прикрыть наготу; гнал ее из стороны в сторону под градом камней, осыпая самыми мерзкими ругательствами и бранью, какие когда-либо доводилось слышать Жоану Малому, а потом вспорол ей живот кинжалом и глумился уже над мертвой – отсек ей груди, отрубил голову, после чего, задыхаясь, весь в поту, рухнул наземь рядом с трупом и заснул. У Жоана Малого ноги отнялись со страху, и он даже не смог убежать.

Вскоре Жоан Большой проснулся, обвел спокойным и равнодушным взглядом страшную картину и приказал своему спутнику выкопать могилу, где и были похоронены окровавленные останки сеньориты Аделиньи. Они дождались сумерек и поспешно покинули место преступления. Днём они прятали карету в оврагах и балках или забрасывали ее ветками, а по ночам гнали лошадей во весь опор, стремясь уйти с побережья как можно дальше – только это они и сознавали. Потом они продали карету и лошадей, купили припасов и двинулись в глубь страны, надеясь примкнуть к одной из тех шаек беглых рабов, что, по слухам, наводняли каатингу. Они старались не отдаляться от леса, сулившего им защиту, обходили большие поселки, а жили тем, что удавалось выклянчить или стащить. Жоан Малый только однажды решился спросить своего товарища о происшедшем. Они лежали под деревом, по очереди куря одну самокрутку, и Жоан Малый, набравшись храбрости, задал мучивший его вопрос: «За что ты убил хозяйку?» «В меня вселился дьявол, – без промедления отвечал тот, – больше со мной об этом не говори». Жоан Малый считал, что убийца сказал ему чистую правду.