В ту же секунду весь страх покинул меня, и я без сил опустилась на пол. Я слушала, как дышит папа, сердце постепенно затихало, а боль в ногах проходила.

Минут через двадцать я успокоилась. Одновременно на меня навалилась жуткая усталость. Похоже, никто не собирался нападать на нас – по крайней мере сегодня ночью, – но я не могла заставить себя лечь в своей кровати. Я пошла в свою комнату, переоделась, убрала тренч и костюм. Потом взяла одеяло и подушку, устроила гнездо у папиной двери и уснула.

6. Пропавшие чертежи

Я надеялась, что проснусь раньше папы, но всё вышло наоборот. Он разбудил меня, слегка толкнув в бок тапкой.

– Агата, почему ты спишь на полу?

– Ну… мне приснился страшный сон.

Папа улыбнулся и одновременно нахмурился:

– Очень страшный?

– Довольно страшный. – Я поднялась и обняла его. – Хочешь кофе?

– Хочу. Денёк сегодня будет сложный. – Он вздохнул (видимо, вспоминал всё, что произошло вчера). – У меня ощущение, что я тоже видел кошмар.

– Может быть, тебе помочь сегодня в парке? – спросила я. – Сент-Риджис, скорее всего, будет закрыт. Воды-то нет.

Папа засмеялся:

– Надейся, надейся. Я как раз слушал новости по радио. Всё везде закрыто, но только не Сент-Риджис. Вам специально завезли воду.

Я застонала.

Папа оказался прав. В Сент-Риджисе никто не собирался отменять занятия. Обычные учебные заведения, может, и закрылись из-за этого «небольшого кризиса», но Сент-Риджис – школа, в которую ходили сыновья и дочери миллиардеров и олигархов, – не собирался сдаваться перед такой мелочью, как отсутствие воды. Поэтому мне придётся отсидеть и математику, и химию, мечтая о расследовании, а ещё больше о том, чтобы быть сейчас рядом с папой.

Первым уроком были бальные танцы в Большом зале. Лиам, видимо, пришёл чуть раньше: он уже успел переодеться и теперь стоял в коридоре. Неподалёку маячила Брианна Пайк, но остальные две фифы стояли от неё поодаль и о чём-то шептались, как будто обсуждали какой-то секрет. Впрочем, они всегда так делали. Им нравилось заставлять других чувствовать себя непосвящёнными в их дела.

Я быстро переоделась в платье и туфли и присоединилась к остальным. (Мы все ненавидели бальные танцы, но в управляющем совете школы был какой-то щедрый жертвователь, который считал, что всем юным леди и джентльменам непременно нужно учиться танцевать, так что выбора у нас не было.) Мне не терпелось рассказать Лиаму обо всём, что произошло вчера: впрочем, ждать оставалось недолго, потому что мы с ним танцевали вместе. В самом начале четверти нас поставили в пару. К сожалению, танцевали мы оба хуже некуда. Выпускники Сент-Риджиса с презрением смотрели на нас с портретов – уж они-то, конечно, умели отплясывать фокстрот.

Лиам быстро подошёл ко мне и спросил:

– Ты новости смотрела?

– Конечно. И могу рассказать тебе ещё кое-что, – ответила я вполголоса, и тут, как назло, заиграла музыка.

Во время разминки, когда Лиам наступил мне на ногу и пробормотал «извини», я наклонилась к нему и прошептала:

– Я думаю, что проблемы с водой связаны со вчерашней аварией в парке.

– Чего-о? – Лиам непонимающе уставился на меня. – Почему ты так решила?

– Потому что Дороти Д’Оливейра профессор гидро… ай! – Лиам снова наступил мне на ногу. – Аккуратнее!

– Извини! Давай ты будешь рассказывать, а я сосредоточусь на том, чтобы не наступать тебе на ноги?

Я рассказала Лиаму обо всём, что произошло с того момента, как я оставила его вчера в классе. И про нападение у дверей КГО, и про загадочного мотоциклиста, и про встречи с профессором Д’Оливейрой и с Брианной Пайк.

В какой-то момент я поняла, что совсем рядом с нами как раз танцует Брианна со своим партнёром – высоким темноволосым мальчиком, который, по слухам, был отпрыском какой-то восточноевропейской королевской семьи в изгнании. Интересно, успела ли Брианна что-нибудь услышать?

– …и я могу поклясться, что у неё на туфлях была красная слизь. Таких совпадений не бывает! Она попала в больницу рано утром, когда водорослей ещё нигде не было!

Лиам долго не отвечал – то ли он обдумывал услышанное, то ли просто старался не споткнуться (мы танцевали даже хуже обычного). Наконец он сказал:

– Слушай, Агата, тебе не кажется, что для нас это немножко… сложновато?

– Лиам, да это наше лучшее дело! – вскрикнула я. – Мне сейчас необходима твоя помощь, как никогда раньше. Ты мне нужен, Лиам!

– Кхе-кхе! Вы действительно не заметили, что музыка уже не играет, мисс Фрикс и мистер Лау? – вдруг раздался голос учителя, и мы отпрянули друг от друга.

Все вокруг гнусно захихикали. Я ничего не могла с собой поделать и покраснела.

– Так держать, Фрик! – ухмыльнулась Сара Рэтбоун.

Следующим номером программы была полька – особенно зловредный танец, в котором, кажется, просто невозможно поспевать за мелодией. Когда музыка раздалась снова, заглушая наши голоса, я снова принялась уговаривать Лиама:

– Мы нужны Лондону. Это настоящий кризис, а не какая-нибудь там потерявшаяся кошка!

Поворот, шаг в сторону, подскок, шаг назад.

– Не знаю… Может быть, стоит оставить это дело полиции?

– У них нет тех зацепок, которые есть у нас, – ответила я.

Тут вмешался учитель:

– Меняемся партнёрами! Не сутультесь, мистер Фицпатрик!

Лиама унесло от меня в объятия другой девочки. К тому моменту, как он вернулся ко мне, у него созрело решение.

– Агата, слушай, ты моя лучшая подруга… Если это расследование так много для тебя значит, можешь на меня рассчитывать. Просто постарайся, чтобы по ходу дела мы не попали в тюрьму.

Он ухмыльнулся, и моё сердце подпрыгнуло от радости.

– Спасибо, Лиам! Теперь уж мы… ай!

– Извини.

– Мистер Лау, может быть, вы хотя бы попытаетесь услышать в музыке подскок? – громко спросил учитель.

Лиам с улыбкой шепнул мне на ухо:

– Прикинь, в музыке есть подскок!

Я тоже улыбнулась и покачала головой. Если Лиам со мной, это будет настоящее расследование!

После занятия, надев обычную обувь и поморщившись – оттоптанные пальцы болели, – я отправилась в туалет, чтобы умыться. Видок у меня был ещё тот! Я вся раскраснелась, волосы растрепались. Достав расчёску, я вдруг услышала всхлипывание. Оно доносилось из какой-то кабинки. На мгновение меня снова охватила паника (неудивительно после всего, что со мной произошло), но я быстро взяла себя в руки.

– Кто здесь?

Мне не ответили, раздалось только сдавленное рыдание.

– Эй, помощь не нужна? – спросила я, стуча в дверцу кабинки.

Секунду было тихо, потом щёлкнул замок.

– Заходи, – сказали из кабинки.

Я узнала голос и секунду колебалась: не подстроено ли всё это? Но всё-таки я решила рискнуть.

В кабинке сидела Брианна Пайк. На её щеках остались полосы от потёкшей туши. Я так привыкла к обычному выражению её лица – презрительно-высокомерному, – что не сразу поняла: она плачет.

– Брианна, что с тобой?

– Закрой дверь. Я не хочу, чтобы кто-нибудь зашёл сюда. Пожалуйста.

Поколебавшись, я заперла дверцу. Стало тесновато.

– Так что случилось?

Ничего не объясняя, она протянула мне свой смартфон. Я уставилась на него, пытаясь понять, что она имеет в виду. Соцсетями я пользуюсь редко, но, в общем, всё было ясно.

На экране было фото Брианны.

В отличие от многих других фото Брианны, выложенных ею самой, это вывесил кое-кто другой.

А именно