вся операция будет сорвана и мне придется уходить. Палач стоял ко мне вполоборота и это было его фатальной ошибкой.

Я молниеносно выхватил кинжал и запустил его рукоятью вперед. Он влетел точно в висок Палача. Сутенер покачнулся, схватился за стену и начал медленно оседать на пол. Для закрепления эффекта я подскочил к нему и применил удушающий прием. Если бы этот отморозок был в полном сознании, то я бы близко к нему не подошел. Наши весовые категории были несопоставимы. Но оглушенный громила не смог оказать существенного сопротивления и через полминуты моей удушающей терапии благополучно затих.

Я убрал кинжал в ножны и с трудом затащил отключившегося Палача обратно в кабинет. После этого достал веревку, крепко его связал и заткнул рот кляпом.

Итак, а теперь посмотрим, чем ты паскуда бедных девчонок к себе привязываешь. Учитывая, что твои магические способности так и застряли на уровне каменного века, особым мастерством ты не наделен. А это значит, что тебе определенно должен помогать артефакт в виде магического камня: амулет или перстень, или, на худой конец, камень в почках.

Ага, вот и он. Я стащил со среднего пальца Палача большой перстень с красным треугольным камнем. От него явно фонило аспектом псионики. Ну вот и ключик ко всем твоим сокровищам, подонок! Я надел перстень себе на руку и сразу почувствовал те невидимые поводки, которые тянулись к рабыням Палача. Я примерно прикинул количество рабских печатей — вышло что-то около двадцати.

Ну что ж, добавим к ней еще одну. Я подошел к валяющемуся в беспамятстве Палачу и вдавил треугольный камень ему в шею, направив в него немного маны. Когда я отвел руку на шее отморозка остался отпечаток в виде красного треугольника, а к перстню добавился еще один поводок, ведущий к толстой перекачанной шее.

Итак, долго мне тут с тобой возиться некогда, да и опасно. Так что приступим к экзекуции. Я активировал поводок Палача и пустил по нему устойчивый болевой импульс примерно на треть от максимально возможного уровня. Бугай резко открыл глаза и громко замычал, отчаянно дергаясь и пытаясь освободиться. Не стоило ему этого делать — узлы, завязанные мной в единую систему, стали затягиваться все туже и туже.

Я прекратил болевую терапию и холодно произнес:

— Мне нужен код от того сейфа. — Я указал в угол. — Как будешь готов мне его сказать, просто кивни. — И я вновь врубил боль, теперь уже на пятьдесят процентов.

Палач снова задергался и замычал. Примерно через полминуты он начал дико кивать головой. Я убрал боль и вытащил кляп изо рта громилы.

— Тварь, я тебя уб…!

Дальше слушать я не стал и снова заткнул ненавистный рот кляпом. А потом врубил боль на девяносто процентов исключительно для того, чтобы отморозок не скончался от болевого шока. Глаза Палача полезли на лоб, вены на шее вздулись, а из носа брызнула кровь. Его начало трясти так, что святой Витт обзавидовался бы. Через минуту, когда бугай начал захлебываться кровью, он вновь яростно закивал.

Я отключил боль и убрал кляп. Палач долго не мог отдышаться, хрипел и плевался кровью. Когда к нему вернулся дар речи, он процедил сквозь зубы:

— Четыре шестерки.

Я быстро подошел к сейфу и ввел названные Палачом цифры. Замок щелкнул и дверь открылась. Внутри лежали несколько денежных пачек и куча паспортов.

Я быстро развернулся к Палачу и прострелил ему голову. Больше он был мне не нужен. И что-то мне подсказывало, что никто особо не расстроится, если такой подонок перестанет топтать землю.

Быстро достав из сейфа деньги, я закинул их в рюкзак. А вот Ольгин паспорт пришлось поискать. Я перебирал все подряд и он, как назло, был предпоследним. Я быстро убрал его в отдельный карман рюкзака, а остальные положил в общее отделение.

Хорошо. С этим этапом разобрались. Теперь надо немного прибраться под камерами. Я вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь. Убитого в приемной охранника я оттащил к стене, так чтобы его не было видно с камеры, которая висела прямо над ним. Проверив через жучка видеопоток, я убедился, что тело точно не попадает в кадр, и после этого вышел в коридор.

Дальше все шло по накатанной. Я деактивировал две камеры на лестничной клетке, которые просматривали пролеты двух верхних этажей. Выйдя на лестницу, спустился на второй этаж и притаился у двери, ведущей в бордель. За ней был коридор длиной примерно метров пятнадцать, по обеим сторонам которого виднелись двери, ведущие в покои ночных бабочек. По всей его длине было установлено три камеры, а в обоих концах стояло по охраннику. Мне следовало как-то их отвлечь, чтобы они собрались в одном месте. Сделать это было довольно просто. Одна из камер была панорамной и находилась в середине коридора. Дальняя камера меня не заботила, поскольку смотрела совсем в другую сторону, ближнюю же я деактивировал. Ну а панорамной обеспечил короткое замыкание, от которого та бодро задымилась.

Оба охранника конечно же направились к ней, а мне только и осталось осторожно приоткрыть дверь и быстро найти прицелом пистолета две цели, задумчиво стоящие под весело искрящей камерой. Раздались два приглушенных хлопка и оба охранника мирно прилегли отдохнуть.

Что ж, а теперь надо срочно вытаскивать отсюда Ольгу. Ее дверь была второй слева. Поскольку операция подходила к концу, я отправил жучков вырубить все камеры, которые стоят на пути моего отхода.

И сейчас мне оставалось только навести как можно больше суеты и, прикрывшись всеобщей суматохой, по-тихому убраться отсюда вместе с Ольгой.

С этой целью я вышел на середину коридора, деактивировал все рабские печати и бросил на пол найденные в сейфе паспорта.

— Девочки, все на выход, вы свободны! — заорал я на весь бордель. — Ваши паспорта в коридоре на полу. У вас есть три минуты, чтобы свалить из этого клоповника.

Что тут началось! Полуголые или совсем обнаженные красотки начали выскакивать изо всех дверей и набросились на валяющиеся под ногами паспорта. От этого чудесного зрелища мне на секунду тоже захотелось стать паспортом. Я прогнал непрошенные мысли и быстро метнулся к Ольгиной двери. Открыв ее, я увидел, что какой-то жирдяй навалился на сопротивляющуюся блондинку и пытается ее придушить. Я не стал разбираться, что за роевые игры они тут устроили, а просто вышиб извращенцу мозги.

Вытащив задыхающуюся Ольгу из-под толстого борова, я попытался привести ее в чувства.

— Идти можешь? Где