путану в разряд своих содержанок. Но это было не так-то просто сделать. Каждая жрица любви в таких заведениях награждалась хозяином: он ставил на нее магическую печать рабыни. Официально это считалось уголовным преступлением, но никто ни на кого не доносил, а особенно сами жертвы. Ведь хозяину достаточно было пошевелить кончиком мизинца, и его рабыня начинала испытывать такую дикую боль, в сравнении с которой сожжение на костре выглядело поездкой на курорт.

Снять эту печать было не так-то просто. Необходимо знать код или, хотя бы, попытаться взломать его. А для этого требовался прокачанный магический кристалл не ниже пятого уровня. И избавляться от печати нужно было как можно ближе к ее хозяину. Оптимальным было расстояние до пятидесяти метров. В противном случае связь, идущая от жертвы к владельцу, могла порваться и повлечь смерть носителя печати.

— Как ты меня нашла? — повторил я свой первоначальный и самый главный вопрос.

— Да что ты заладил: как да как? Мы с тобой постоянно в этом отеле встречались. Я приходила после полуночи и ждала тебя у входа. А тут ты вдруг пропал и перестал выходить на связь. Ну вот я сама и пришла. Вчера полночи прождала. А сегодня ты сам вышел.

У меня сразу от сердца отлегло. Значит никаких жучков на мне или, уж тем более, во мне нет. Но при этом меня весьма заинтересовал тот факт, что я подсознательно пошел именно в эту гостиницу, а выйти по делам решил аккурат после полуночи. Похоже, что во мне сохранилась некая остаточная воля прежнего владельца тела. А это значит, что девчонку придется спасти, иначе мне может грозить прогрессирующее диссоциативное расстройство идентичности. Внутренние конфликты с остаточной проекцией души княжича мне сейчас совсем ни к чему.

— Если я тебя вытащу, тебе есть куда пойти?

Ольга изумленно уставилась на меня.

— Так ты мне поможешь? — в ее глазах мелькнула надежда.

— Снять печать и вытащить тебя из борделя я попробую, но вот дальше ничем помочь не смогу.

— Но как же так? Ты же обещал снять мне квартиру и защитить от сутенера, — потерянным голосом сказала Ольга.

— Обстоятельства изменились, — хмуро ответил я.

— Опять ты врешь! — гневно ответила блондинка и отвернулась.

— Да посмотри ты новости! — раздраженно воскликнул я. — Меня исключили из рода Рокотовых. Теперь у меня нет ни денег, ни влияния. А через четыре дня я уезжаю за стену, в имение своей матери.

— Охренеть! — только и смогла выдавить из себя Ольга, ошарашенно глядя на меня расширившимися от удивления глазами.

Потом она снова схватилась за голову и обреченно уставилась себе под ноги.

— Блин, как же быть? Идти мне некуда, а эти уроды из-под земли меня достанут даже без печати.

— Как хоть тебя вообще угораздило туда попасть?

— Да, как и всех почти, кто там работает. Жила себе жила в Костромской губернии наивная девочка. Отец умер, остались вдвоем с мамой. Жили бедно. И вот девочка поехала в столицу за лучшей долей, в институт поступила. Пока училась, умерла мама. А потом добрый дядя аристократ узнал, что девочка сирота и никто ее не хватится. Увез на вечеринку в загородный дом, напоил чем-то. А наутро девочка проснулась с отвратительным голым мужиком под боком и печатью на шее.

— В полицию обращаться не пробовала?

— Ты серьезно? — горестно усмехнулась Ольга. — Этот аристократ строительством занимается. У него в каждом фундаменте такие вот смелые девчонки закатаны. Да и в полиции давно все прикормлены. А на мне, сам видишь, — и она показала небольшой красный треугольник на шее, — поводок нацеплен. Длина около километра, дальше мне не уйти.

Она горестно замолчала, но потом вдруг решительно глянула на меня и совершенно неожиданно выдала:

— Саш, возьми меня с собой, прошу! В качестве наемной работницы или прислуги. Я много что умею. — Она умоляюще посмотрела на меня. — Я никому не скажу про наши отношения. Первое время готова просто за еду и крышу над головой работать.

— Не знаешь, чего просишь, — покачал я головой. — Там, в диких землях, жизнь совсем не сахар.

— Да знаю я. Отец у меня сталкером был. Часто за стену в командировки ездил, на монстров охотился. А однажды уехал и не вернулся.

— Ясно, — стиснув зубы, ответил я. — Институт-то окончила?

— Нет, конечно. Два года отучилась. Отличницей, между прочим, была, — грустно улыбнувшись, ответила она.

— Отличницей, говоришь? — задумчиво спросил я. — Делопроизводство с бухгалтерией изучали? Может управление предприятием?

— Ну, конечно, я ж на управленца и училась.

— Паспорт твой где? — спросил я, заранее понимая, каким будет ответ.

— Так у сутенера в сейфе. Кабинет у него в борделе. Там паспорта всех наших девчонок лежат.

Я кивнул и внимательно посмотрел в Ольгины глаза.

— Ты точно все решила? В дикие земли? Не передумаешь?

— Даже если б и захотела — у меня других вариантов нет.

— Ладно. А теперь ты мне должна рассказать все, что знаешь про свой бордель: расположение помещений, количество и места камер, численность охраны и их посты, свой распорядок и еще кучу других моментов, о которых я спрошу по ходу дела.

Блондинка кивнула и стала все подробно рассказывать. Через четверть часа у меня уже сложилась приблизительная картина будущей операции.

Когда Ольга закончила, я поднялся со скамейки и, подав ей руку, сказал.

— Завтра после полуночи будь готова. А сейчас пойдем, обратно провожу. А то у меня еще дел невпроворот.

Мы пошли по бульвару в сторону борделя. Ольга прижалась ко мне и, смущенно глянув исподлобья, сказала:

— Спасибо тебе, Саш.

— Александр Николаевич.

— Что? — не поняла она.

— Я тебя представлю всем, как свою помощницу и секретаршу. Так что обращаться ко мне нужно только по имени отчеству или «ваше сиятельство». Фирштейн?

— Слушаюсь, Александр Николаевич, ваше сиятельство, — лукаво улыбнувшись, ответила Ольга и вдруг совершенно неожиданно поцеловала меня в уголок губ.

* * *

Когда я наконец-то освободился от непоседливой блондинки, времени было уже больше часа пополуночи. Я вызвал такси и поехал на одно из столичных кладбищ.

С прошлой жизни у меня по городу, на всякий пожарный, были оборудованы пять тайников с деньгами, документами, оружием и шпионским оборудованием. Четыре из них я сегодня расконсервирую, а