Под хихиканье остальных служанок она взяла со стола чашку и вылила ее содержимое в цветочный горшок.

– Хороша прислужница!

Внезапно раздавшийся у нее за спиной голос был холоден как лед. Хупо удивленно обернулась и, от изумления забыв посуду, с шумом повалилась на пол.

– П-приветствую ваше императорское величество! – Она поспешно опустилась на колени.

Хунли смотрел на нее сверху вниз, и чем дольше, тем большее отвращение испытывал, тем сильнее разгорался у него в душе гнев.

– Старшая наложница Вэй была прежде служанкой, но теперь она моя наложница, и я не потерплю, чтобы над ней издевалась презренная чернь, – холодно отчеканил он. – Увести, дать восемьдесят палок, а после отправить в наказание в Работный дом.

– Ваше величество! Ваше императорское величество, я была неправа! Простите меня! – принялась просить пощады Хупо.

На кровати Вэй Инло снова тихо кашлянула, прикрыв рот рукой. Отчего-то от этого зрелища в императора словно демоны вселились:

– Батогами бить во внешнем дворе, чтобы все видели!

Евнухи тут же заткнули рот служанке и увели ее.

Вскоре из-за дверей раздались звуки ударов, их сопровождали истошные крики, которые постепенно становились все тише.

– С каких пор ты стала такой слабой, что позволила какой-то служанке взять над тобой верх? – Император медленно подошел к постели.

Вэй Инло убрала руку ото рта и тихо проговорила:

– Ваше величество, она служила прежней императрице, когда-то мы были с ней ровней.

– Раньше ты была служанкой, но теперь ты моя старшая наложница. Накрепко это запомни и больше не позорь меня!

Инло опустила голову, уголки ее губ чуть дрогнули.

– Слушаюсь.

Хунли глядел на ее покорно склоненную голову, и чем больше он смотрел, тем сильнее в нем закипала злость. Холодно хмыкнув, император развернулся и вышел.

Полагая, что он всерьез разгневан, все вокруг вздохнуть не смели от страха, один только главный евнух Ли Юй, которому нрав императора был хорошо известен, замедлил шаг и, перед тем как уйти, тихо шепнул с улыбкой:

– Поздравляю, старшая наложница Вэй!

Когда Хупо увели, Минъюй указала на следы крови, оставшиеся во дворе, и произнесла:

– Видели, чем заканчивается неповиновение хозяйке? Кто еще посмеет относиться к госпоже без почтения, станет следующей!

Так во дворце Яньси переменился ветер, и какое-то время никто больше не смел лениться, чтобы не отправиться вслед за Хупо.

А в павильоне Янсинь император, несколько дней подряд не видевший таблички Вэй Инло, наконец отбросил притворство и спросил напрямую:

– Старшая наложница Вэй все еще больна?

– Да, – ответил Ли Юй.

– Пусть ее осмотрит Е Тяньши.

– Слушаюсь! На самом деле… императорская лечебница в любом случае сделала бы все возможное для исцеления старшей наложницы Вэй, даже без вашего приказа!

Осторожно оценив обстановку, евнух добавил:

– Если вы так волнуетесь за старшую наложницу Вэй, почему бы вам не проведать ее? Старшая наложница Вэй наверняка была бы рада вас видеть, может, от этого и болезнь прошла бы скорее.

– Твоего мнения я не спрашивал. – Хунли холодно прищурился, поднялся и пошел на выход.

– Вы правы, я слишком много болтаю, – хлопнул себя по лицу верный слуга.

– И почему ты все еще стоишь? – донесся издалека голос его господина. – Мы идем во дворец Яньси.

Войдя во дворец, император принюхался.

– Это… запах гардении?

Стояло жаркое лето, на солнце одежда на теле сразу становилась мокрой от пота, и даже запах духов придворных дам становился слишком густым и вызывал дурноту, если вдыхать его слишком долго. Этот же естественный аромат гардении рассеивал зной и возвращал бодрость.

– Приветствую ваше императорское величество, – поздоровалась Минъюй и тихо проговорила: – Старшая наложница только что приняла лекарство и сейчас отдыхает в шатре, я разбужу ее.

– Почему же она не спит в комнате? – Хунли посмотрел на установленный в цветнике шатер и нахмурился. – Просто безобразие, она совершенно не умеет заботиться о своем здоровье.

Он прямиком направился в сад, «раздвигая цветы и подымая ивовые ветви»[11], и подошел к палатке. За легким пологом виднелся женский силуэт, едва различимый и оттого еще более соблазнительный.

Шаги Хунли затихли, Ли Юй и Минъюй за его спиной переглянулись и тихо ушли.

В саду остались только император и Вэй Инло.

Полог легко распахнулся, раздался легкий звон подвешенных в углу ветряных колокольчиков, их приятная музыка словно навевала мимолетную летнюю грезу.

Из палатки донесся легкий стон, Вэй Инло повернулась, глаза ее были закрыты, а одежда сбилась. Возможно, из-за жары сегодня она была одета очень просто: тонкое платье с узором из гардений облегало ее тело, подобно цветочному лепестку.

При виде этого прекрасного «Весеннего сна райской яблоньки»[12] Хунли ощутил, что его сердце трепещет, и протянул руку, чтобы легко коснуться ее слегка раскрасневшейся щеки. Пальцы его были холодными, и девушка, издав неясный нежный звук, потерлась о них щекой.

Хунли впервые видел ее такой.

Раньше она или оказывала ему холодный прием, или насмехалась над ним, и даже редкая приветливость была с ее стороны лишь притворством, а потому эта простая близость стала настоящим чудом и заставила его застыть в неподвижности – как было бы прекрасно, если бы она не просыпалась, если бы этот момент длился вечно.

Но скоро пальцы, которых она касалась щекой, согрелись, Вэй Инло пробормотала: «Как жарко!», медленно открыла глаза, пару раз моргнула и удивленно уставилась на него.

– Ваше императорское величество, откуда вы здесь?

Раздразненный соблазнительной картиной, Хунли, не дожидаясь, пока она поднимется, прижал ее к простыне.

Черные пряди брызгами туши разметались по белоснежному покрывалу, а подобравшая облако волос Вэй Инло вновь обрела привычный вид. Она не боялась его и не была им очарована, она сама была подобна облаку – не стремилась приблизиться, но и не отдалялась, лишь произнесла с улыбкой:

– Мы в саду… Император, вы нарушаете правила.

Хунли поймал это яркое облако рукой и склонился, чтобы припасть к ее шее – словно поймавший добычу дикий зверь, он грубо укусил ее и процедил сквозь зубы:

– Замолчи… Я – твое правило!

Лишь бы ей было хорошо, остальное неважно. Даже ее легкое сопротивление доставляло своего рода удовольствие. Подобно тому как шипы прекрасного цветка не ранят того, кто по-настоящему им очарован.

Хунли закрыл глаза и нежно поцеловал цветок под его губами. Он еще не знал, нравится ли ему этот цветок, а даже если нравится… он ни за что бы в этом не признался.

Ты раз за разом подбираешь волосы для сна