Капитан Шакти, капитан Ади и капитан Гаури, три бесстрашных офицера из числа дворцовой стражи, которых назначили охранять троих отбывающих Сангама – а еще шпионить за ними, – были известны как Горные Сестры (хотя на самом деле они сестрами не были) из-за того, что их имена были именами трех воплощений богини Парвати, дочери Хималая, Правителя Гор; они держались с такой соблазнительной значимостью, что любовь к ним со стороны лишь вчера переставших быть бандитами братьев была неизбежна.

Каждый из братьев в своих снах видел, как его персональная Сестра подзывает его, предлагает эротические загадки и сулит сладостное вознаграждение. Чукка Сангама, главный экстраверт среди трех братьев, склонный даже к агрессии, нашел себе равного по силе соперника в лице капитана Шакти, в самом имени которой были заключена динамическая энергия космоса.

– Чукка, Чукка, – шептала ему во снах Шакти, – я сгораю. Поймай меня, если можешь. Я – гром и я же дождевые струи, видоизменение и поток, разрушение и новое начало. Возможно, для тебя это слишком. Чукка, Чукка, приди ко мне.

Его парализовало от ее возбуждения, но, когда он просыпался, она стояла у выхода из палатки с копьем в руках, с каменным лицом, бесстрастная, и было совершенно не похоже, что ей снился тот же сон.

Тем временем Пукка Сангама, осторожный и рациональный, видел во снах капитана Ади, раскрывшуюся перед ним, как вечная правда Вселенной.

– Пукка, Пукка, – вздыхала она, – я вижу, ты искатель, ты всегда стремишься постичь суть вещей. Я – ответ на все твои вопросы. Я – как и почему, когда и где. Я – единственное объяснение, которое тебе нужно. Пукка, Пукка. Найди меня, и ты узнаешь.

Он просыпался с горящими глазами и сгорающим от желания, но она стояла у выхода из палатки рядом со своей названной Сестрой, с копьем в руках, бесстрастная, с лицом, словно вырезанным из самого твердого гранита.

А Дева Сангаму, самого красивого и менее решительного среди братьев, посещала капитан Гаури, самая красивая из всех; во снах она являла свою иную инкарнацию: ее четыре руки сжимали тамбурин и трезубец, а кожа была во сне белее снега – именно такое сравнение пришло на ум Деву Сангаме во сне, хотя снега он никогда в своей жаркой жизни не видел.

– Дев, Дев, – мурлыкала Гаури, точно сладкий яд, по каплям вливая свои слова в его спящие уши и позвякивая тамбурином, – твоя красота делает тебя достойным меня спутником, но ни один смертный не сможет пережить опустошающий акт любви с богиней. Дев, Дев, готов ли ты отдать свою жизнь за одну ночь неземного блаженства?

И он просыпался со словами согласия на губах, да, да, я готов, да, но она стояла с лицом, как из гранита, рядом со своими каменными Сестрами, такая же бесстрастная, как они, со всего одной парой рук, без тамбурина, но с копьем вместо трезубца в руках.

Когда Горные Сестры что-то обсуждали между собой, то склонялись друг к другу так, что их головы соприкасались, и разговаривали на своем тайном наречии. Некоторые слова в нем были обычными словами, которые братья Сангама понимали, вроде еда, или меч, или река, или убить. Но было и множество других слов, которые были совершенной загадкой. Дев Сангама, самый пугливый, был уверен, что они используют какой-то демонический язык. В этом барачном городке, где солдаты слушали неизвестно откуда берущийся тайный шепот, благодаря чему обретали свою индивидуальность, воспоминания и историю и постепенно превращались в полностью осознанных человеческих существ, было несложно поверить в то, что рождался и демонический мир и что их старшие братья Хукка и Букка находятся под его чарами. При ярком свете дня он пытался убедить Чукку и Пукку в том, что они рискуют лишиться своих бессмертных душ и что, воруя лошадей на большой дороге, они рисковали жизнью меньше, чем если станут марионеточными командующими этой оккультной военной силы. Но по ночам, когда его посещала Сестра Гаури, его страхи улетучивались, и он желал лишь ее любви. Его так рвало на части, что в результате он не мог принять никакого серьезного решения, но не отказывался от своего плана.

В конце концов он спросил Гаури об этих незнакомых словах и узнал, что это тайный язык стражей, закодированная речь, которая защищена от самого старательного шпионского уха. В языке стражей обычные слова обозначали необычные вещи, к примеру, бегущий поток мог означать особый вид кавалерийского наступления, а пир – кровавую бойню, так что даже те слова, что Дев понимал, могли иметь неизвестные ему значения. А на самом высоком уровне безопасности были новые слова, слова, которые описывали людей как участников битвы, так что слово для человека, находящегося на передовой, отличалось от слова для человека на фланге; существовали еще и хронологические слова, которые описывали людей как существа, передвигающиеся во времени, слова, которые во время боя умели отличать живых от мертвых. – Не переживай из-за слов, – сказала Гаури Деву, – слова нужны для людей слова. Ты другой человек. Сосредоточься исключительно на делах.

Дев не был уверен, не содержит ли этот ее совет в себе своеобразного оскорбления. Он склонялся к тому, что содержит, но не обиделся, поскольку находился во власти любви.

По вечерам трое братьев Сангама ужинали в своей царской палатке в компании трех Сестер. Братья, огрубевшие в своей беззаконной жизни, поглощали жареную козлятину полными с горкой блюдами, не имея в виду вдаваться в какие-либо религиозные тонкости; от сдобренной чили козлятины у них на глазах выступали слезы, на лбах – пот, а густые волосы в конце концов вставали дыбом. Женщины же, напротив, с грацией и вниманием ели изысканно приправленные овощи и выглядели при этом людьми, которым нужно питаться, чтобы жить. И все же всем шестерым было понятно, что эти ангелы с изящными манерами куда опаснее, мужчины смотрели на них со странной смесью страха и желания, неспособные сказать о своем желании из-за своего страха, и следовательно, безо всяких манер впивались в свои козлиные ноги с еще более варварской свирепостью, в надежде, что это поможет им обрести хотя бы видимость мужественности. Они не понимали, производит ли это гастрономическое шоу желаемый эффект на дам, чьи лица оставались загадочными, даже угрюмыми.

Пукка Сангама – тот, кто искал ответов, – задавал вопросы.

– Когда вы трое вот так склоняете друг к другу головы, – решил выяснить он, – это что, еще более секретная форма