смертей, и это немного его напрягало. «Вполне стандартный удар, когда хочешь быстро избавиться от врагов», — продолжал рассуждать Крест, явно не замечая реакции Хейла.

У двоих из семерых погибших были узкие отверстия в шее, словно их горло пробили остриём ножа. У троих, помимо перерезанного горла, животы были вспороты длинными разрезами. Изучая тела глазами райдера, Хейл задумался. Судя по углу ран, удары наносили снизу. Но это показалось ему странным — нелогично бить снизу по стоящему мужчине: «Скорее, удар должен был быть сбоку…»

Дальше воспоминания райдера ничего нового не дали. Он знал о смерти семьи, но не видел ни самих убитых, ни отчётов о них. Тогда Хейл переключился на воспоминания лысого Дивона и Райха. И выяснил, что оба были личными помощниками лорда Рокина.

«Теневые наместники, что ли?» — удивился Крест. Хейл лишь закатил глаза. Его рассказ и так затянулся из-за бесконечных комментариев друга. Не утруждая себя лишними словами, он просто молча кивнул, подтверждая его догадку. Да, Дивон и Райх действительно были помощниками лорда, но не в официальных делах. Об этом не говорили вслух, но такие люди всегда находились рядом с главами городов и государств, решая вопросы, которые не должны были всплывать на свет.

Их воспоминания о первых убийствах практически не отличались, лишь дополнялись размышлениями о сходстве с ещё пятью мёртвыми, найденными три недели назад. Однако ранения у тех были совсем другими, и в итоге Дивон с Райхом сошлись на мысли, что эти смерти не связаны.

Но именно из воспоминаний Дивона Хейл узнал больше о смертях, произошедших в Рокине. Там жила та самая семья, а примерно в одно время с ней погибли ещё несколько горожан. Трое из них были доставщиками, и, судя по мыслям лысого, никогда не имели отношения к преступной деятельности. Самые обычные мирные жители.

Это удивило Хейла, и он углубился в воспоминания о их смерти.

Наместник видел тела доставщиков собственными глазами. Почти без ран — лишь один смертельный удар под подбородком. А на запястьях тёмные синяки, словно их тоже удерживали, пока другой бил. Каждого из них нашли в своём доме. Работали они на разные лавки, не были знакомы друг с другом, никаких связей между ними не обнаружили.

Но смерти были одинаковыми.

«Может, убийца выбирает жертв по степени унылости их жизни? Весёлая жизнь — необычная смерть, а скучная — один удар и до свидания», — засмеялся Крест. Хейл, не удержавшись, тоже усмехнулся.

Ещё один из убитых работал охранником в борделе. Он умер от множества ударов в живот, а его лицо было изуродовано до неузнаваемости. Судя по кровоподтёкам, которые видел Хейл в воспоминаниях, раны нанесли ещё при жизни — мужчина долго и мучительно умирал. Но больше ничем примечательным он не выделялся. Копаясь в памяти лысого, Хейл не нашёл ничего особенно криминального в жизни убитого. Единственная запись о нём касалась его юности — когда-то он пытался вступить в братство, но не прошёл отбор. Это было единственное упоминание о нём в архивах Дивона.

Но самым странным было убийство целой семьи в Рокине.

Если верить записям Дивона, которые Хейл увидел в его воспоминаниях, семья была достаточно богата, чтобы жить на одной из главных улиц. Утром в дом пришли слуги и обнаружили уже остывшие тела: муж, жена, мальчик тринадцати лет и двое слуг. Дверь была взломана — причём неумело, словно работал кто-то неопытный. Внутри царил хаос, были видны следы борьбы.

Ребёнок и мать погибли от одного точного удара — горло перерезано чисто и аккуратно. А вот отец… Он сидел в кресле в своём кабинете. Всё указывало на пытку, но его тело почти не имело повреждений — лишь несколько синяков. Осматривая его глазами Дивона, Хейл заметил на коже странные следы — отпечатки обуви. Будто кто-то упирался в него ногами.

Однако Хейл засомневался в правдивости этих воспоминаний. Память лысого явно была искажена эмоциями — убитый был его хорошим знакомым. Воспоминания не содержали ни единого намёка на тёмную деятельность погибшего. Обычный торговец, владел лавкой в центре, продавал фермерские товары.

И всё же его пытали. Но зачем?

«Продавец фермерских товаров и живёт на главной улице? Серьёзно?» — фыркнул Крест. Хейл уже перестал реагировать на бесконечные комментарии брата, но в этот раз тот был прав как никогда.

Ни один торговец едой не мог заработать на дом в самом сердце Рокина.

Глава 4

Всё ещё размышляя над увиденным, Хейл привычно направился по заученному маршруту — расспросить трактирщиков и заплатить им за следующий день. Этот путь давно стал рутиной, и он почти не обращал внимания на дорогу, рассеянно вглядываясь в лица проходящих мимо женщин. Мысли об убийствах не давали ему покоя. Они действительно были странными.

«Хотя если бы не Крест, я бы и не обратил на них внимания», — осознал он, вспоминая слова Тура о том, что в больших городах убийства происходят ежедневно.

И это была правда. В крупных поселениях всегда творилось что-то, а в городах эмеринов — тем более. Здесь смерть не была редкостью, особенно когда внутри города орудовало братство Кривых ножей, а за его пределами — пустынники. Хотя последние в последнее время затаились после таинственного исчезновения целого лагеря наверху Великой.

В голове Хейла снова зашевелилась зудящая мысль, словно назойливая муха. Он чувствовал, что всё это как-то связано. Но как именно?

Обойдя уже больше половины таверн по маршруту, Хейл бросил взгляд в сторону — и замер. Женская фигура в плаще. По телосложению и росту — почти точная копия Тэлли. Походка… та же лёгкость, знакомый ритм движений. Морок застил глаза, не давая думать. Он сорвался с места и помчался следом. Но догнав, даже не стал окликать — что-то неуловимо было не так.

Запах.

Тэлли пахла цветами и лечебными травами, их аромат впитывался в неё, когда они с Турреном собирали листья, стебли, толкли коренья по дороге до Альдарана. От этой же женщины исходил сладкий, приторный запах. «Явно какие-то духи», — с досадой подумал Хейл.

На мгновение он по-настоящему поверил, что нашёл её. Это чувство невозможно было передать — будто весь мир вспыхнул ослепительным светом, а радость, чистая и необузданная, захлестнула его с ног до головы.

«Как тогда, когда в своём сознании она выплеснула мощный поток радости и удовольствия», — вспомнил он момент раскрытия её сферы.

И столь же ярким, сколь и неумолимым, было разочарование, обрушившееся на него, словно ледяное пламя, выжигая душу дотла. На