— Награда святого Мартина, выдается за заслуги в медицине. Я разработал особый артефакт, который спасает от заражения крови.

— Вот это правильно! — одобрила я. — Хорошее дело всегда должно награждаться.

— Хорошее дело не должно остаться безнаказанным, — усмехнулся Анарен. — Так говорят мои родители. Ну что, вперед?

— Вперед, — выдохнула я. Да, на нас будут показывать пальцами — ну и пусть.

День выдался замечательный: теплый, солнечный, совсем летний. Выйдя на улицу, я увидела целое семейство, которое несло корзины с грибами, и подумала: вот бы тоже пойти пособирать. Опята были красивые, с круглыми шляпками и ровными ножками, не крупные и не мелкие — самое то для того, чтобы одну половину пожарить с картошкой и наесться, как следует, а вторую замариновать. Откроешь баночку зимой и вспомнишь тихий солнечный свет в осенней листве, мягкий запах леса, тропинки и травинки… Увидев нас, мать семейства приветственно подняла руку.

— Анарен, смотрите, с какой мы добычей! Зря вы с нами не пошли, — улыбнулась она. Во взгляде, направленном на меня, плыло мягкое любопытство. Анарен улыбнулся в ответ.

— Много работы, госпожа Браунберг. Кстати, знакомьтесь: Хельга Густавсдоттир, моя помощница.

Несколько минут мы потратили на приветственные словеса, пожимание рук и светские фразы ни о чем. Браунберги показались мне очень хорошей, приличной семьей. Трое детей, солидные родители, и видно, что все друг друга любят, и я заметила, что они относятся к Анарену по-дружески, без того подобострастия, с которым люди разговаривают с эльфами.

Он неправильный эльф — я уже успела в этом убедиться. Но если есть на свете что-то правильное — то это как раз оно. Не смотреть на окружающих так, словно они стеклянные, а находить в них друзей, и неважно, гномы они, люди или орки. Все мы слеплены из одного теста, пусть Господь и лепил нас в разных местах.

— Как насчет завтра поужинать у нас? — предложил господин Браунберг. — В этом году отличные яблоки, мы будем печь шарлотку.

— Я не против, — согласился Анарен. — Принесу эльфийское вино, знакомые прислали с юга.

Он не договорил. Младший мальчик потянул эльфа за руку и спросил:

— Дядя Анарен, а почему он так на вас смотрит?

Мы обернулись туда, куда указал ребенок — по противоположной части улицы шла стайка барышень с мороженым и кавалерами, заливаясь звонким смехом, по дороге катил экипаж с деловитым пузаном на пассажирском сиденье, но тротуар, на котором мы стояли, был пуст. На нем лежала лишь кружевная тень от яблонь.

— Там никого нет, Эдди, — сказала мать, но Эдди упрямо топнул ногой. Опята в его корзинке так и подпрыгнули.

— Есть! Дядька такой противный, стоял и таращился, словно дядя Анарен ему денег задолжал.

Анарен дружеским жестом взлохматил волосы мальчишки и ответил:

— Наверно он ушел за угол, Эдди. Не волнуйся. Так во сколько завтра ужин?

Расставшись, мы неторопливо побрели по улице. Гномы не ходят в гости с пустыми руками, и я решила, что завтра с утра загляну на рынок, куплю курицу и запеку ее в тесте, начинив луком и яйцами. Блюдо получится — пальчики оближешь, жаль, что к нему нет маринованных огурчиков. Добравшись до угла, за которым исчез незнакомец, взволновавший Эдди, мы не увидели никого подозрительного. Чистильщик обуви взмахивал щетками над ботинком студента в клетчатом сюртучке, и я задумчиво сказала:

— Может быть, это был как раз тот, кто заказал вас отравить.

— Я тоже так считаю, — согласился Анарен, повел носом и спросил: — Чувствуете запах?

Гномьи носы не слишком-то приспособлены для любых ароматов, кроме съедобных, но тут явно веяло зеленым чаем.

— Кто-то крепко надушился, — ответила я. Анарен кивнул.

— Да, это как раз тот, кто вчера подсунул нам с вами бервенунского змея. Использует духи, чтобы сбить со следа тех, кто захочет отыскать его по магическим оттискам.

— Зачем оттиски, тут можно просто по запаху… ой! — я крепко чихнула и добавила: — Искать.

— Не совсем, — произнес Анарен. Мы обошли чистильщика и запах зеленого чая вдруг исчез, словно по волшебству. — Видите? Уже не пахнет. Он ныряет в щели в пространстве, как мой домовой. Теперь не отследить.

Я вздохнула и неожиданно подумала, что раньше только писала о приключениях, а теперь оказалась в них по уши. Отъезд из дома, знакомство с эльфом, бервенунский змей, убийца — и тот поцелуй. Я старалась выкинуть его из головы, но все равно вспоминала об осторожном прикосновении губ Анарена к моим губам.

Никакой романтики, конечно, и быть не могло. Он просто спасал мою жизнь. Но все же когда я вспоминала об этом поцелуе, то на душе становилось так горячо и сладко, что было больно дышать — потому что я начинала верить, что любовь, нежность и счастье доступны и для меня тоже…

— Что ж, пойдемте тогда в парк, — сказала я. — И пусть только попробует испортить нашу прогулку!

Парк Холинбурга, по большому счету, был куском леса, который обнесли изящной оградкой, а потом проложили дорожки, вырубили кусты и прочую мелочь, высадили цветы на клумбах и расставили скамейки. Сейчас на этих скамейках сидело все городское светское общество, и наше с Анареном появление произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Конечно, горожане привыкли к тому, что у них по соседству живет вот такой эльф, который занимается артефакторикой. Но то, что он будет гулять в парке с гномкой, было совершенно неожиданным делом. Я выпрямила спину, напомнив себе, что выгляжу прилично и достойно, как и полагается барышне из достойной семьи. Нас провожали изумленными взглядами, а один паренек в модном костюме и лихо заломленной на затылок шляпе едва не свалился со скамьи с разинутым от удивления ртом.

— Мы впечатляем здешний высший свет, — негромко заметила я. Анарен улыбнулся. Эльфийки, которые ели мороженое за столиком кафе, едва не разроняли свои лакомства. Одна из девиц возмущенно ахнула, остальные хором принялись переговариваться по-эльфийски, и мне не нужен был перевод: и без того ясно, что прекрасные девы были в ярости.

— Хельга, это, конечно, тот вопрос, который может показаться диким, — произнес он, когда мы прошли мимо кафе. — Но вы сможете меня спасти?

Я неопределенно пожала плечами.

— От дракона точно нет.

— Пожалуй, это будет похлеще дракона, — признался Анарен, и я сразу поняла, что именно он имеет в виду — поняла, и все во мне сперва покрылось льдом, а потом наполнилось таким огнем, что глазам стало больно.

Нет. Невозможно. Если я напишу о таком в книге, меня поднимут на смех — потому что есть вещи, которых