— А что, если убийца пометил не одного человека, — предложила я. — Вполне вероятно, что он убьёт всех.

— Хватит пудрить мне мозги, — раздражённо сказал отец. — Я и так схожу с ума, думая, что скоро тебя убьют.

— Шанс, что пометили именно меня крайне низок. И была-то я на этой вечеринке не больше двадцати минут. Убийца меня даже не заметил.

— Я думаю, тебе будет лучше переехать к брату, пока здесь всё не уляжется.

— Пап, успокойся, никто не будет убивать такую милашку, как я, — улыбнулась я.

Отец был в хорошем настроении, раз усмехнулся над моей шуткой. Собрав пару бумаг и дав задание Тони распечатать кучу других документов, он вышел из кабинета. Пару раз Тони кликнул мышкой, и старый принтер, издавая громкие жужжащие звуки, принялся выдавать несчётное количество бумаг.

— Как работается с моим отцом? — спросила я.

— Здорово, он очень классный начальник.

— Классный? — с удивлением и в тот же момент с иронией спросила я.

— Нет, правда, с ним бывает очень весело.

— Ты точно говоришь про моего отца?

— По-моему, ты его недооцениваешь.

— А ты переоцениваешь, причём очень сильно.

Он усмехнулся, доставая бумаги из принтера.

— Кто устраивает вечеринку в честь покойника? — неожиданно спросил он.

— Его близкие друзья, — ответила я.

— А я думал, на поминках принято грустить.

— Смотря кто умер.

— Самитьер был кем-то, по кому не принято грустить?

Я хотела отмахнуться, чтобы закрыть эту тему. Но в тот же момент я хотела рассказать всё, что было когда-то. Два разных чувства смешались во мне, и я просто проигнорировала его. Не прошло и пару секунд тишины, приглушаемой одним принтером, как, громко скрипнув дверью, вошёл отец.

— Я сделал всё, что надо, — сказал он мне. — Иди в машину, я довезу тебя.

Теперь каждый день моя мама приезжала в школу, чтобы забрать меня. В общем-то так стали делать многие родители. А те, что были более напуганы, или возможно, умнее, предпочли на время покинуть город. Когда моя мама была занята, я приходила в участок, что стоял недалеко от школы, и ждала, пока отец управится со своими делами, а потом повезёт меня до дома. Более глупых вещей в моей жизни не было, но какие бы неудобства не доставались мне, идти наперекор родителям было бессмысленно.

Я села в полицейскую машину, где всегда пахло пряничным печеньем, которое я ненавижу с третьего класса.

— Твоя мама сказала, что вернётся только в девять часов вечера, — сказал мне отец.

Моя мама уехала к Брэдли решать вопрос с выселением его из общаги. В любой другой раз я бы напросилась поехать вместе с ней, но, как мне сказали, я потрачу кучу времени на ожидание мамы с братом в коридоре, поэтому я решила, что лучше отсидеть пять уроков в школе, чем в старой общаге.

— Тебе же никуда сегодня не надо? — спросил отец.

— В шесть часов в школе проходит представление младших классов.

— Серьёзно? Школу давно уже пора закрыть, учитывая события, которые происходят в городе, а они ещё и ставят представления, — начал мой отец и не унимался до тех пор, пока мы не подъехали к дому и я не вытащила наушники из-под шапки.

Он проверил ещё раз сигнализацию и надёжность всех окон в доме. Он похлопал по двери, стараясь представить можно ли её выломать.

— Если что, — сказал он. — Сразу же звони мне.

— Обязательно.

— Я подъеду к шести, чтобы довести тебя до школы.

— Не стоит, за мной заедет Эрика.

— Вдвоём с вами ничего не случится?

— У меня есть шокер, так что всё будет отлично.

— Хорошо, будь осторожна.

Когда мне было восемь лет и у меня впервые появился шанс остаться одной дома, пока родители ездили в магазин на семь минут, мой отец оставлял мне такие же наставления. Он даже хотел написать мне список правил что стоит делать, а чего нельзя, но, к счастью, моя мама отговорила его от этой идеи.

Когда отец уехал он позвонил мне ещё два раза, даже когда ко мне приехала Эрика. Она специально заехала на час раньше, чтобы успеть покритиковать мои вещи в гардеробе.

— Зачем тебе это? — она достала из шкафа какую-то серую кофту, которую я видела последний раз, когда мне было четырнадцать.

— Положи на место, — выхватила я у неё старый тряпичный кошмар.

— Весь твой гардероб это тёмные вещи.

— Мне нравится тёмное.

— Не думала купить ярко-красную футболку?

— Даже если я её куплю, то никогда не буду носить.

— Тёмные вещи — твой стереотип?

— Смеяться над моей одеждой — твой стереотип?

Она обиженно закатила глаза, как делала всегда, когда уставала спорить со мной.

— А на свадьбу ты тоже наденешь чёрное платье? — спросила она.

— Я надену пёстрое платье, — усмехнулась я. — Украшенное кучей перьев и драгоценных камней.

— Это же идеально, — засмеялась Эрика. — В качестве фаты используй это.

Она кинула в меня мою старую рубашку, на которой были нашиты блёстки, уже погнувшиеся от времени и многократных стирок.

— Обязательно, — заулыбалась я.

Она засмеялась и упала ко мне на кровать, подкалывая меня и дальше разными фразочками. Удивительно быстро пронеслось время, пока я собиралась. Оно вообще всегда неслось со скоростью света. Порой, я даже не успеваю моргнуть, как уже проходит день, и Тенебрис погружался в свою привычную тьму.

Мы с Эрикой пошли пешком до школы. Уже было темно и это делало город каким-то мрачным. Всю дорогу моя подруга разговаривала по телефону со своим парнем. Лишь только ближе к школе, она, наконец, отключилась от него.

— Рэй уже там, — сказала она.

— Он займёт нам места?

— Да, уже занял.

— Как там обстановка?

— Людей не очень много, одни малолетки в дебильных костюмах.

— Ну, в общем, как всегда.

— Лучше бы остались дома, — улыбнулась Эрика. — Вечно нас тянет непонятно куда.

Мы прошли до конца улицы, завернули за угол магазина, даже не заглянув в него, прошли мимо единственной и вечно пустой кафешки, миновали автобусную остановку и приближались к школе. Не горел ещё ни один фонарь, и мы пробирались в сумерках к школьному двору. Шли мы с некой опаской, было всё-таки немного страшно. Нам обеим не хотелось признаваться друг другу в этом.

— Может включим фонарик? — предложила Эрика.

— Тут дойти-то, — усмехнулась я, пытаясь строить из себя храбреца.

И мы в абсолютной темноте направились к школе. Вокруг нас обступали кусты и деревья, они слегка шелестели от слабого ветра, заглушая мрачную тишину. Эрика ступила белым кроссовком в слизистую лужу и теперь шла обиженная на весь мир. Я смеялась над ней и это переставало пугать нас. Мы улыбались и ничего не боялись, пока кусты