Кому неудобно? Поверь, всем нам станет неудобно, если ты потребуешь отдельный счёт. Ещё радеть, считать, кто что и сколько съел… Давай сделаем всё, чтоб нам было весело и непринуждённо, идет? Если у Сафа закончатся деньги, мы тут же скинемся по полной программе. А, Саф?

— Это ж сколько вы должны съесть, чтоб у меня закончились деньги? — сдержанно улыбнулся тот. — Думаю, если мы закажем по большому комплексному обеду с десертом на каждого, причём выберем разные, то так будет лучше всего. Можно будет попробовать почти каждое блюдо, которым здесь угощают.

— Отличная идея!.. Смотри-ка, нам не подали карту напитков, а на тот столик принесли!

— Потому что в той карте — алкоголь. Нам алкоголь не принесут. Вот. — Санджиф извлек из-под папок лист плотной бумаги. — Выбирай.

Представление, начавшееся вскоре после того, как им принесли первые закуски, оказалось куда великолепнее и богаче, чем Илья мог себе ожидать. И дело было даже не в обилии магии, которую здесь использовали по ходу представления чуть ли не на каждом шагу, а в той продуманности и синхронности каждой детали шоу, которая и превращала его в настоящее произведение искусства, от которого нельзя оторвать глаз. Юноша не замечал, что и как он ест — он смотрел только в центр площади, где разворачивалось действо.

Здесь ничего не объявляли и не предваряли объяснениями, да даже если бы и захотели, не смогли бы, потому что одно представление логически продолжало следующее, без пауз. Танцы сменял шквал иллюзорного пламени, окутывавший площадь и заставлявший зрителей испуганно отшатываться, вспыхивали и гасли вихри огненных искр, на их месте расцветали огромные цветы, из зарослей которых выступали люди в масках и причудливых костюмах. Миниатюры, которые они разыгрывали, не требовали особого знания языка — выразительность жестов и движений была так велика, что Илья хохотал до слез, не понимая и половины.

От возбуждения, веселья и впечатлений к вечеру он совсем осоловел, словно умудрился все-таки выпить спиртного, хотя это было не так. После обеда, когда главное представление на площади завершилось, а вазочки с десертами были опустошены, ему уже не хотелось развлекаться. Юноша не возражал бы, если б его спутники приняли решение выбираться из Уинхалла и ехать в школу — он отвык от веселья и устал, — однако друзья веселились вовсю, они тащили его вперёд, и поневоле приходилось не отставать.

Ярмарка изобиловала развлечениями. И дело здесь было даже не в тех товарах, которые можно было посмотреть, потрогать, примерить и попробовать на вкус, а в том, что почти на каждом углу гуляющих ждало что-нибудь новенькое. То тир, лучный или ружейный, то цепочка штырей, на которые надо было набрасывать кольца в надежде выиграть хороший приз, то ещё какие-нибудь испытания. Умудрившись вытащить из «чудесного ящика» лохматого серого медвежонка и убедившись, что шарики в мишень он кидает отвратительно, Илья вместе с остальными оказался у скромного прилавка, который, однако, привлек к себе внимание Санджифа — его мнению следовало доверять. Продавец был одет очень уж причудливо — закутан в целую кипу тонких тканей, непонятно как сшитых между собой и сшитых ли вообще. На голову была нахлобучена шапка — нечто среднее между колпаком и монгольской шапкой с отворотами. Он нахваливал свой товар на смеси языков, которые Илья не усваивал магическим образом и о которых не имел никакого представления.

Но понимать его, в общем-то, и не требовалось. Начертанная на большом красочном куске картона надпись гласила, что здесь проводится лотерея старинных редкостей. Каждый может заплатить оникс и попробовать вытащить из ящика что-нибудь ценное. А там уж как повезет.

— Ну что, рискнем? — весело предложил разошедшийся Санджиф.

— Что оттуда хоть вытащить-то можно?

— Этот вот человек — торговец антиквариатом. Таким вот образом он сбывает обрывки никому не нужных трактатов и сочинений. Но иногда в груду хлама попадает что-то действительно ценное, что-то, что торговец специально туда подкладывает или даже просто не догадывается о ценности.

— А если он вообще ничего туда не положит? Сын лорда посмотрел на своего друга с удивлением.

— Тогда его действия противозаконны. И он рискует своим имуществом и свободой. Мошенничество строго преследуется.

— С ума сойти… У нас в этом смысле куда больше беспорядка.

— Подозреваю, это просто стиль вашей жизни. У нас тоже много нехорошего, но именно денежные вопросы регулируются строго. Только у государства есть право…

— Бесконтрольно нагревать граждан на деньги! — продолжил за него Илья. — Я так и понял. Ну что, попробуем вытащить что-нибудь эдакое?

— У меня нет оникса. — Мирним развела руками.

— Я за тебя заплачу. Маша?

— Пас. — Она примирительно улыбнулась. — Я не азартна.

— Тогда я первый. — Федор заплатил деньги и запустил руку в ящик. Пошуршал там, вытащил. — Блин, ноты какие-то…

— Небось, средневековая серенада. Будет что петь под окном у девчонки.

— Прикинь, что со мной за это комендант сделает? Держи, Мира.

— Спасибо… Ой, у меня тут какая-то миниатюра.

— Ничего себе, красивая…

Санджиф сунул руку в ящик молча, аккуратно вытянул наружу свиток и с любопытством заглянул внутрь.

— Мда… На руководство по воспитанию виверн, конечно, не стоило надеяться.

— А что это?

— Рецепт пирожных.

Твоя очередь, Илья. Юноша подошел к ящику с замиранием сердца. Он не то чтобы любил азарт, просто, как любой человек, испытывал трепет, сталкиваясь с богиней Фортуной. В какой-то момент у него появилось ощущение, будто в этом ящике действительно есть что-то ценное, но что именно и чем именно — понять было невозможно. Да это Илью и не интересовало. Ему хватило лишь небольшого усилия, чтоб сосредоточиться на чувстве направления — сказывалась постоянная практика.

Он запустил руку в отверстие ящика и повел ладонью по направлению. Вот удивительно — искомый предмет лежал на самой поверхности. Похоже, почти все старались засунуть пальцы в глубину груды, уверенные, что самое ценное, конечно, прячется там. Илья ухватил сверток, ощутил, что нашел правильно, и вытянул его наверх.

Обычный свиток, перевязанный, как и все прочие, тонким плетеным шнурком. На краешке — начертанный чернилами, поплывший с краешку символ.

— И тебе не слишком повезло, будущий чародей, — с сильным акцентом произнес торговец в малахае.

Вечером, уже лежа в постели, он вспомнил о своей добыче, дотянулся до сумки и вытащил, аккуратно развернул свиток. Санджифа не было, он уговорил Машу прогуляться с ним, посмотреть на виверн (а заодно и проведать Аддиг, которую юноша-аргет уже второй месяц проведывал каждый день), поэтому в комнате Илья остался один. Мирним убежала сразу после возвращения в школу, объяснив, что надо побыть и с мамой, хотя друг предлагал ей остаться, попить с ним чаю, поболтать.