– Простите, ваше высокоблагородие, – склонил голову Алексей. – Не хотел вас обидеть. Еще раз прошу вас меня извинить за то, что затронул нечаянно вашу честь.

– Ладно, забыли, – буркнул полковник и вновь присел на скамью. В штабной комнате цитадели центрального форта станицы Николаевской у расстеленной на большом столе карты молча сидели два человека. Наконец самый старший из присутствующих поднял глаза на офицера помоложе. – Ну, и долго ты будешь молчать? Давай уже, излагай этот свой последний хитрый план, а я послушаю.

– Сергей Николаевич, вы, главное, меня не перебивайте, – обрадовался Алексей. – Я доскажу, а потом вы решите, стоит ли вообще рисковать. В общем, по морю и напрямую от Буга мы к Очакову не пройдем, слишком уж это рискованно. А я предлагаю зайти вот отсюда, – и он провел своим указательным пальцем большой полукруг с севера, прямо за последним фортом Бугской линии, а потом продолжил его путь чуть западнее и сместил вниз к морю. – Тут вот, напротив устья Еланца, есть очень удобное место, где можно тайно Буг перескочить. Недалеко, на правом турецком берегу, стоит пара деревенек, а у нас в составе батальона есть два человека из местных.

– Леонтьевы, что ли? Дед с внуком? – буркнул полковник. – Про которых кляузы писали, что они зря казенное добро и деньги переводят?

– Так точно, ваше высокоблагородие, они самые, – подтвердил Егоров. – Вот именно с ними-то нас, пятеро егерей, хорошо знающих турецкий язык, и пойдут…

* * *

– Ну что, Дорофей Архипович, точно сможешь с нами пойти? – Алексей внимательно оглядел сухенького седого деда.

– Ты, Ляксей Петрович, не сумневайся во мне, – проворчал тот в ответ. – Лучше скажи, чтобы они тише себя вели. Река совсем рядом, а сам ведь знаешь, как по ней звук далеко разносится. Не дай Бог где-нибудь рядом османский кончебас болтается.

– Понял, Архипович! – кивнул командир и отошел к стоящей у береговых кустов группке егерей. – Тише вы тут бормочите, а то вам дед устроит переправу. Крапивы вон много вокруг, портки заставит снять и задницу всем надерет.

– С него станется, – проворчал Лужин. – Мишаня, как ты с ним ладишь-то? Он ведь похуже рекрутского капрала будет!

– Деду добрый! – покрутил головой младший Леонтьев. – Это он с виду просто такой, ну и когда дело сурьезное.

– И верно, так и надо, – одобрительно проворчал один из братьев Вучевичей. – Ты бы не задирал деда, Федор. Ему еще нас столько вести к крепости!

– Как будто я кого задираю, – пробормотал, отворачиваясь, Лужин. – Глядите, какие все защитники стали. А ежели он меня сам постоянно цепляет?!

– Да тише вам! – не выдержал Алексей. – Раскудахтались! Архиповичу слушать реку мешаете. А нам ее уже перескакивать пора.

Минут через тридцать дед принял решение переправляться:

– Все спокойно, ваше высокоблагородие, рыбка маненько плещется, птица в камышах шебуршится, но так-то спокойно. Можно ужо и выгребать.

Два больших челна тихо вышли из камышей и совершенно беззвучно поплыли по открытой водной глади. Еле слышно слетали капли воды с весел гребцов, пару раз скрипнула уключина, и вот он уже, противоположный турецкий берег.

– Все длинноствольное оружие оставляем в лодках, с собой только лишь ножи и пистоли! – напомнил егерям Алексей.

Плоские днища скрипнули о прибрежную гальку, и по три фигуры выпрыгнули на берег из каждого суденышка.

– Храни вас господь, братцы. Возвращайтесь назад все! – раздался шепот провожающих. И лодки отошли обратно к левому берегу.

– Ну, вроде удачно, куды надо было, пристали, – пробормотал старший Леонтьев, осматриваясь вокруг. – Ага, точно, вон там будет сухое старое устье речушки, в нем только лишь весной и осенью вода бывает. Вот по нему мы и пойдем дальше.

Шесть одетых в грязную рванину фигур перешли в овражек и пару верст двигались по нему.

– Ляксей Петрович, вот энто самое место, где вам маненько затаиться придется. Ну а мы с Мишаней в само село пойдем. Ежели нужный человек будет на месте, то тогда все там быстро у нас выйдет, ну а ежели нет, так обождать придется.

Егеря лежали в кустах неподалеку от склона. Отсюда была хорошо видна та дорога, что вела к небольшому селу. Пару раз по ней пропылили небольшие, в десяток человек, конные отряды.

– Дозоры ходят, смотри-ка, сторожатся турки, – пробормотал Лужин.

– А как ты хотел? Здесь через две версты всего будет наш берег, а к северу в трех днях пути на том берегу Ольвиополь стоит, – ответил Цыгану Велько. – Ладно хоть по дорогам они ездят, кусты не проверяют.

– А потому что еще не пуганные, хозяевами себя чувствуют, – прищурившись, словно бы целясь, ответил сербу Федор. – Ничего, недолго им осталось, совсем скоро укажем им путь за дверь, а кто-то, ежели уйти не успеет, прямо здесь ляжет.

Пообедали сушеным мясом и сухарями, а через час в южную сторону по дороге потянулись две длинные повозки, запряженные быками.

– А вот это уже наши идут, – кивнул в их сторону самый глазастый из всех Велько. – Вон дед с внуком на самой последней сидят, а впереди какой-то пожилой дядька едет.

– Собрались все! – скомандовал Алексей. – Перебегаем по сухому руслу как можно ближе к дороге, а потом полем шагов сто, и как раз уже к ним выскочим. Главное, осмотритесь хорошо перед самим рывком, чтобы ненароком на разъезд не нарваться!

Никакой опасности поблизости не наблюдалось, и вскоре, выскочив из овражка, четверо разведчиков короткими перебежками приблизились к двум повозкам.

– Знакомьтесь: это Тарас, родич моей жены, покойницы, – представил дед седого, с отвислыми усами, пожилого селянина. – Я ему все растолковал, Ляксей Петрович, ну, он и согласился нам помочь.

– Доброго дня, батько! – поздоровался с ним Егоров. – Дорофей Архипович вам, наверное, уже все рассказал о том, что нам нужно в Очаков осторожно попасть.

– Так, – подтвердил тот. – Непроста це справа. Турки дуже злі. Визнають вас – погано всім буде[3].

– Ну, вот вы нам и помогите, а уж мы тогда в долгу не останемся, – улыбнулся Алексей и протянул селянину две большие золотые монеты. – И еще столько же получите, когда обратно придем.

– Небезпека, ну, що ж робити, допоможу[4], - вздохнул тот и, полюбовавшись золотом, быстро спрятал монеты. – Слухайте Дорофея. Я через нього підказуватиму, що треба робити. Ви краще взагалі нічого не кажете. Бо у вас швидко визнають чужих. Серед місцевих багато тих, хто басурманам вірно служить[5].