Когда Игорь и Ролл уходили, был уже поздний вечер. Пропустив мужа первым, Ролли обернулась в дверях и, сделав книксен, сказала:

– Спасибо тебе. И… извини, что я в твоем доме веду себя так, словно я в нем хозяйка. Мне иногда кажется, что ты мне простишь все.

Она улыбнулась и выскочила за дверь. Вот стерва… Ладно, проехали. Не все, но почти все я и правда был готов ей простить.

Я не долго пробыл один. Перед сном ко мне пришел советник по торговле, и мы с ним долго пили вино, обсуждая ситуацию с Орденом и его притязаниями на торговые права в нашей столице. Советник радикально предложил послать их, чтобы они обиделись и больше не возвращались, однако потом, конечно, сказал, что шутит. Я редко понимаю, когда он шутит, а когда серьезен. Достойный сын своего народа. Достойный сын своих родителей. Убил бы…

Советник пробыл у меня часа два, за которые мы выработали план тактичного воспрепятствования распространению торговых каналов Ордена. Также решились на повышение налогов в северных землях, включая орденские. Времени с момента последней войны там прошло достаточно, и больше в льготах они не нуждались. Советник был чрезвычайно рад тому, что уговорил меня на этот шаг. Он давно хотел нагадить пассам и Ордену, и чем не маленькая месть за то, что именно они занимались нечестной конкуренцией с лагги на севере? Он ушел довольный. Даже более чем. А я задумался о том, что национальные предрассудки надо бы душить, но так это тяжело, что даже браться не хочется.

Я еще немного почитал перед сном профессора Хенке. О проблемах добычи тяжелых металлов. Идея самим их добывать, обогащать и торговать со Свободными Пилотами давно меня интересовала, правда, приходилось признать, что в ближайшем будущем нам это не светит. Оборудование стоило дорого, а произвести его на Ивери было нереально. Ладно, поживем – увидим, решил я и углубился в изучение технических особенностей очистки руды. Но почему-то чем дальше я забирался в дебри, казалось бы, понятных, но абсолютно невыполнимых в условиях технической базы Ивери процессов, тем чаще отвлекался на мысли об Орпеннах.

На Матке я находил множество оборудования для переработки пород и выделения из них необходимых элементов. Да одни десантники Матки могли бы сами по себе заменять мини-заводы. Невольно закрадывалась идея поклянчить нужное у Орпеннов. С улыбкой приходилось отвергать эту мысль как нереальную. Даже если бы случилась фантастика и Орпенн сбросил бы нам часть своего оборудования для добычи в условиях космоса… Ну, куда деть, к примеру, камнедробилку размером больше, чем весь Тис с окрестностями? Мне не довелось наблюдать, как Орпенн использует это оборудование, но я догадывался, что он не совершает посадок на планеты, ему достаточно и меньших объектов. К примеру, учитывая размеры Матки, я вполне верил, что она может не торопясь сжевать обе луны Ивери и отработанную породу скинуть нам же на головы. Когда я впервые смог пробраться в скафандре к внешним корпусам Матки, то был поражен не столько ангарами с боевой техникой, сколько именно конвейерами для переработки попадавшихся Орпенну астероидов.

Я тогда что ни день удивлялся. Матка Орпенна была для меня просто страной чудес. И если в первые дни я опасался отойти от каюты, боясь пропустить редкое общение с хозяином, то уже через неделю я плюнул на эти почти бесплодные ожидания и углубился в изучение самого гигантского корабля.

Вообще любой обладающий зачатками логики человек по строению и устройству корабля, по тем же креслам и помещениям личной гигиены может почти полностью угадать внешний облик хозяев судна. Но только не здесь. Я лично нашел три десятка палуб, которые отличались от других, как небо и земля. На палубах ниже моего уровня, где были ангары для автоматики Орпенна, высота коридоров достигала десяти и более метров.

Причем все они абсолютно не были освещены. Блуждая там с фонарем от скафандра, я голову себе сломал: зачем Орпенну такое неразумное использование пространства? А вот пятый вверх от моей палубы этаж был не по зубам даже мне. С высотой потолков всего метр двадцать – я подумал, что это даже не палуба, а так называемая «прослойка», где должны были прятаться механизмы климат – и сервис-контроля ближайших палуб. Оказалось – не так. Я, сгорбившись, просидел минут двадцать перед планом палубы и выяснил, что на ней находится до пяти десятков помещений для проживания каких-то странных существ, отмеченных Орпенном символом, похожим на паучка. И как бы мое любопытство ни было разогрето, ползти до них почти полкилометра сгорбившись и чуть ли не на четвереньках я не решился. Забравшись по трапам и переходам на девятую от моей палубу вверх, я нашел, что она защищена, словно сейф, бронированными массивными дверями. И хотя место для ключа было отмечено, помимо прочих, и человеческим значком, открыть этот «сейф» мне не удалось. Только в смотровое окошко я наблюдал, как по уходящей вдаль освещенной палубе стелется что-то типа легкого тумана. Заподозрив, что на этой палубе используется состав атмосферы, резко отличающийся от земной или даже опасный для меня, я больше не пытался вскрыть такие попадавшиеся мне этажи.

На двадцатом этаже, поразившем меня своим ярчайшим, буквально ослепляющим освещением, я, кроме впервые встретившихся округлых коридоров, узнал, что на всех палубах Орпенна существуют системы спасения при разгерметизации палубы. Нечаянно заглянув в одно гостеприимно раскрытое помещение, я буквально оказался в камере три на три без удобств и чего-либо похожего на мебель, зато с массой непонятных мне значков на боковой от входа стене. Признаюсь, первое, что пришло на ум, это то, что я оказался в некоем лифте. Найдя среди значков на стене человеческий, я, как это и положено искателю приключений, спокойно и не волнуясь нажал на него. Ничего не произошло. Подумав, что просто автоматика этого странного помещения отключена, я безрассудно нажал на значок уже виденного мной ранее на других этажах шарика с двумя конечностями. Раздвижные тяжелые двери мгновенно закрылись, и с шумом и легкой дымкой помещение буквально мгновенно наполнилось какой-то жутковатой атмосферой, от которой защипало глаза и по коже моментально словно тысячи иголок ударили. Инстинктивно не дыша и чуть не плача от рези в глазах, я ткнул в значок человека, и через открывшиеся дополнительные жалюзи в помещение под напором стал поступать воздух. Я боялся выдохнуть и вдохнуть, пока двери в коридор не раскрылись под моими ударами ладонью в «замок». Вывалившись в ослепляющее помещение, я судорожно стал глотать воздух, инстинктивно растирая пылающую кожу на руках и лице. Я так и не узнал состава атмосферы, которой дышат «колобки с руками» – как я окрестил существ, чей символ не думая нажал, – но я их заочно возненавидел за тот страх, что мне пришлось по своей же глупости пережить. После таких экспериментов я пулей возвратился к себе в камеру проживания, где долго стоял под струями душа, оттирая кожу по всему телу. Действуя скорее инстинктивно, я смывал с себя не только состав едкой атмосферы, но и страх, который теперь наконец-то появился у меня перед загадками корабля Орпенна.

Но спустя еще пару дней, когда страх поутих, я продолжил свое изучение палуб гиганта. Единственное, к какому выводу я пришел, прогуливаясь по нескончаемым этажам, – это то, что большинство существ, посещавших Орпенн, были кислорододышащими. Это радовало и питало надежды, что и сам Орпенн относился к таким же…