– В детстве я их любила. Мы с моей подружкой Сэмми все время их ели. И запивали лимонадом «Дью». Мне мама не разрешала его пить, а мама Сэмми…

Опять меня понесло.

Каэл слегка расслабился. Я старалась поменьше на него смотреть и не стала рассказывать о том, как скучаю по Сэмми, которая вышла замуж и уехала на другой конец страны, и как мне хочется того же. То есть не выйти замуж, а уехать отсюда.

Покупки мы закончили в молчании и отдельно выложили каждый свои. Предъявили карточки, он – карту военнослужащего, а я – члена семьи. Каэл, как настоящий джентльмен, помог отнести мои покупки к машине, из машины – домой, да еще предложил помочь с распаковкой. Отвратительно у меня голова устроена – в ней сразу начинают крутиться вопросы типа: с чего такая любезность? Как будто нельзя просто принимать от людей услуги и одолжения. Как будто я недостойна элементарной вежливости.

В присутствии Каэла мне становилось как-то не по себе, хотя, пожалуй, его общество начинало мне нравиться, – пока он не выказывал намерений за мной ухаживать. Есть ли у него девушка, Каэл не упоминал. Ничего особенного мы не делали, – просто покупали вместе продукты и ночевали под одной крышей, но, будь у него подружка, она вряд ли позволила бы ему жить вместе с двумя женщинами, пусть даже одна из них беременна.

Ну вот какая мне разница, есть ли у него девушка? И нравлюсь ли я ему? Видимо, Каэл интересовал меня гораздо сильнее, чем мне казалось. Вся на взводе, я чувствовала на себе его взгляд.

– Все нормально? – спросил он, когда мы распаковали покупки. С ним получилось в два раза быстрее, чем обычно, и даже не пришлось говорить, что пластик и бумагу я выбрасываю отдельно.

Мы сидели за столом. Каэл просматривал что-то в телефоне, а я доедала второй батончик и собиралась уходить на работу. Из ванной доносился шум воды, значит, Элоди уже встала. Ну и слава богу. У меня не было сил объясняться за нее с Мали.

Осторожно, из-под ресниц, я посмотрела на Каэла. Он заметил сразу же – и вправду хороший солдат. Однако у меня созрел вопрос, и отступать я не собиралась. Мне нужно было знать.

– У тебя есть девушка? – выпалила я.

– Нет, а у тебя – есть? В смысле – парень? Ну, или девушка.

Я покачала головой. Мои пальцы, лежавшие на холодной спинке стула, слегка задрожали.

– Нет. Никого.

Он вздохнул и встал. Я проводила его взглядом – от холодильника он пошел к буфету, потом обратно. Налил себе молока, немного пролил на пол. Больше всего мне хотелось, чтобы он хоть что-то сказал, что угодно. В горле у меня горело огнем. Горело все тело.

– Мы скоро уходим, но телефоны у нас всегда включены. Если приедет мой брат, впусти его, хорошо?

Каэл кивнул и вытер разлитое молоко – а я-то думала, оно просто высохнет, как и все прочее, накопившееся на полу за те две недели, что я его не мыла.

В коридоре появилась Элоди, с ее коротких мокрых волос на серую футболку капала вода.

– Душ работает!

– То есть? – Я поспешила в ванную.

– Вода – теплая! Ты вызывала слесаря?

Пробегая мимо нее по коридору, я покрутила головой. В ванной включила душ – и пошла теплая вода. Повернула кран вправо – вода пошла холодная, сразу. И напор хороший, прямо нормальный душ. Такая роскошь!

– Не знаю, почему он заработал, хотя хорошо, конечно… – Я замолчала, глядя на Каэла. Он облизал губы и смущенно отвернулся. – Это ты! – До меня наконец дошло. – Ты починил?

Понятно, что он…

Каэл робко кивнул.

– Там и делать-то было нечего. Подтянул регулятор.

Элоди, у которой с волос продолжало течь, подошла к нему и схватила за руку.

– Ты такой хороший! Обязательно Филипу расскажу. Спасибо тебе, спасибо!

Сначала бензин, потом душ. Конечно, мило с его стороны, но я почувствовала себя какой-то беспомощной. Оба они заметили мое раздражение.

– Ладно, пойду, а то еще опоздаю. Увидимся в одиннадцать. – Я обняла Элоди и пошла к двери. На Каэла я не смотрела. Знала, что мне будет совестно. Он для меня постарался. Не просто проявил внимание, а принес пользу. Я и вправду это оценила, хотя слегка царапнуло – по его мнению, я нуждаюсь в помощи. Я и дом-то купила, чтобы доказать: я не кисейная барышня.

Обычное утро – два пенсионера и молодой женатик, приходивший в это время почти каждую неделю. Он никогда не записывался, но я придерживала для него «окно». Славный парень, чаевые давал хорошие и не стонал и не кряхтел, пока я работала.

Потом у меня было «свободное время», когда мы прибираемся и по возможности гоним случайных клиентов – насколько удается. Случайные клиенты на то и случайные, что являются некстати и вряд ли придут еще. Зато даже самые подтянутые из них смущаются, когда нужно раздеться. И это несколько успокаивает: выходит, не я одна переживаю по поводу своей фигуры.

Вынимая из сушилки вторую партию полотенец, я вспоминала, как, работая официанткой, обертывала салфеткой ножи и вилки. Наверное, у каждого ремесла есть какой-нибудь довесок.

– К тебе тут парень приходил, – сказала Мали, когда мы складывали полотенца.

– Какой парень?

– Который тебе нравился. – Слово «нравился» Мали выговаривала так, что я вдруг вспомнила детство.

Брайан? Ну, здо€рово!

– Когда?

– Минут за десять до твоего прихода.

Я уронила полотенце.

– Что? А почему ты молчала?

Мали хихикнула.

– Боялась, что ты ему начнешь звонить, а это ни к чему.

Я кинула в нее полотенце.

– Не стала бы я звонить!

И вправду – не стала бы, хотя меня и разбирало любопытство – зачем он явился? Уж я-то не оставляла у него в постели своих сережек. Позвонить, что ли, после обеда, спросить?.. Ой, кажется, Мали права!

Она кивнула, насмешливо скривив рот. Из-за глубоких морщин на бронзовой коже ее лицо казалось очень суровым, но я знала: это лишь видимость. Брайан ей никогда не нравился; помню, Мали даже выключила свет в приемной, когда он пришел разбираться после нашей ссоры. В ее защиту могу сказать, что я плакала, а он обвинял меня, уже и не помню в чем. А раз не помню, значит, я была и не виновата, так ведь?

Вообще, из-за нашего разрыва я вовсе не так опечалилась, как все вокруг думали. По правде говоря, Брайан был мне нужен, лишь чтобы заполнить некую пустоту.

Тут Мали прервала мои нерадостные воспоминания:

– У нас внеплановый посетитель.

Она смотрела на экранчик камеры. Я не разглядела, кто там – мужчина или женщина, но знала, что у Элоди уже начался очередной сеанс, и свободны только мы с Мали, а мастера вечерней смены придут не раньше четырех.